Запах золота

– Я предпочитаю океан. Там всегда ждут удивительные находки. А на сей раз я вот что обнаружил.

Аллан взглянул на диск в моих руках, словно только сейчас его заметил.

– Что это?

– Пластинка. Похоже, кто-то содрал с нее этикетку и утопил. Непонятно – зачем.

Аллан бесшумно шагнул ко мне по циновке.

– Позвольте посмотреть.

– Не трогайте, а то сломаете.

– Не сломаю.

Аллан потянулся за пластинкой, но я отвел руку, и он схватил воздух.

– Стойте спокойно, – сказал я.

– Дайте ее мне, Арчер.

– И не собираюсь.

– Тогда я просто ее отниму.

– Не стоит, – возразил я. – Я справлюсь с вами в два счета.

Он стоял, глядя на меня долгие десять секунд, затем снова сел в кресло. Постепенно к нему возвращалось очарование юности.

– Не волнуйтесь, я дурачился, но мне страшно интересно, что на этой штуке записано.

– Так же как и мне.

– Тогда давайте запустим ее. У меня есть портативный проигрыватель.

Он подошел к столу на середине веранды и открыл квадратный ящик.

– Я сам поставлю, – сказал я.

– Хорошо. Вы по-прежнему боитесь, что я ее разобью?

Он снова опустился в кресло и вытянул ноги.

Я включил проигрыватель и поставил диск. Аллан спокойно и рассеянно улыбался. Я стоял и смотрел на него, ожидая какого-нибудь нервного движения. Но красивый парень не проявлял признаков страха, он вообще ничего не проявлял.

Диск был поцарапан и «запилен». Сквозь шипение пробились наконец звуки рояля. Нудно повторились три-четыре аккорда, затем правая рука стала украшать их вариациями. Аккорды заполняли комнату, подобно крикам в джунглях. Правая рука возвращалась к ним и снова уходила.

– Вам нравится эта музыка? – спросил Аллан.

– В известной степени. При таком исполнении рояль становится ударным инструментом.

Первая сторона закончилась, и я перевернул пластинку.

– Вы, кажется, интересуетесь музыкой в стиле буги-вуги. Не знаете, кто тут записан? – спросил я.

– Нет. По манере исполнения похоже на Лакса Льюиса.

– Сомневаюсь. По-моему, играет женщина.

Он замер с деланным выражением удивления на лице. Глаза его стали очень маленькими.

– Я не знаю ни одной женщины, которая смогла бы так играть.

– А мне одна известна. Позавчера ночью я присутствовал на ее концерте в «Диком пиано». Это некая Бетти Фрейли.

– Даже не слыхал о ней.

– Перестаньте, Тэгерт, ведь это ее пластинка.

– Да?

– Вы должны быть в курсе. Вы же сами выбросили этот диск в,воду. Объясните, зачем?

– «Ответа не будет, потому что я здесь ни при чем.

У меня никогда не появлялось желания избавляться от хороших пластинок.

– О, да, ваши желания были гораздо большими. Вы мечтали о ста тысячах долларов.

Он едва заметно шевельнулся в кресле, и поза его стала напряжённой. Я подумал, что, если Аллана сейчас приподнять за шею, ноги его останутся в прежнем положений.

– Вы полагаете, это я похитил Сэмпсона?

– Не вы лично. Скорее всего, у вас составилась компания; вы, Бетти Фрейли и ее брат Эдди «Пастер.

– Я даже не слышал ни о ком из них.

Он сДелал глубокий вдох.

– Еще услышите. С одной вы встретитесь на суде, а о другом вам расскажут.

– Подождите, – проговорил Аллан. – Вы нападаете на меня из-за того, что я выбросил эти пластинки?

– Значит, они ваши?

– Конечно. – Его голос был трепещуще искренним. – Я обнаружил, что имею несколько дисков Бетти Фрейли и избавился от них прошлой ночью, подслушав вашу беседу с полицией о «Диком пиано».

– А что, вы всегда занимаетесь подслушиванием?

– Это произошло совершенна случайно. Я как раз снял трубку, собираясь позвонить по своим делам.

– Бетти Фрейли?

– Говорю вам, что, не знаю ее.

– Извините, – сказал я. – Я полагал, что вы звонили ей прошлой ночью, чтобы дать добро на убийство.

– Убийство?

– Да, Эдди Пастера. Только, не изображайте удивление, Тэгерт.

– Но я не знаком с этими людьми.

– Достаточно знакомы, чтобы решить выбросить пластинки.

– Я только слышал о Фрейли, больше ничего: Знаю, что она работает в «Диком пиано». А поняв, что полиция интересуется этим заведением, я, естественно, захотел избавиться от ее записей. Вам же известно, как они цепляются к косвенным уликам.

– Не старайтесь одурачить меня, – сказал я. – Невиновный человек никогда бы не подумал ничего вышвыривать. Ведь такие пластинки многие покупали, верно?

– Но я подумал. Неужели меня из-за этого обвинят?

– Да, вы считали, что обвинят, Тэгерт. Вы бы не решили, что диски могут стать уликой, если бы не были связаны с Бетти. К тому же вы избавились от них задолго до моего телефонного разговора и прежде, чем Бетти начала фигурировать В происходящем.

– Может, и так, – сказал Аллан. – Но вам придется потратить массу времени, чтобы обвинить меня на основании каких-то пластинок.

– Я не собираюсь заниматься ничем подобным. Они навели меня на вас и тем сослужили свою службу. Давайте оставим их в покое и побеседуем о более важном.

Я опустился в парусиновое кресло напротив Аллана.

– О чем же, например?

Аллан всё еще сохранял над собой контроль. Его озабоченная улыбка выглядела естественно, голос звучал непринужденно. Только мускулы, вздувшиеся под тенниской, выдавали его чувства.