Запятнанная репутация (СИ)

Но Снейп был слишком измучен для того, чтобы испытывать — или хотя бы изображать — сочувствие: в то время как Драко оплакивал свое грехопадение, он, Северус Снейп, горько оплакивал потерю всех своих сбережений. Покинув полицейский участок сразу после беседы с помощником инспектора, он направился в Сити, где находился центральный офис компании «Томас Риддл и Ко», — Снейп рассчитывал получить свое полугодовое жалование и из этих денег выплатить откуп; но, добравшись до помпезного здания компании, узнал, что распоряжение от мистера Риддла еще не пришло, а без него клерк не может выдать Снейпу жалованье. Тогда Снейп отправился в банк, где снял со счета свои небольшие сбережения. Теперь всё, что он скопил за годы своей размеренной, ужасающе скучной и ужасающе скудной жизни, — всё, что он с такой тщательностью и педантичностью откладывал «на черный день», отказывая себе даже в тех немногих нехитрых удовольствиях, что выпадали на его долю (и тем самым превращая все свои дни без исключения в «черные»), — так вот, вся эта весьма скромная, но невыразимо дорогая сердцу Снейпа сумма не более получаса назад осталась в кармане предприимчивого молодого джентльмена из полицейского участка. Снейп был подавлен. Он был оглушен, разбит, втоптан в грязь. Неумолимый Рок отнял у него то немногое, что составляло смысл его жизни, — отнял самую эту жизнь. Прежде Снейп представлял себе, как на склоне лет, позволив себе уйти на покой, сможет с полным на то правом сказать: «Я усердно трудился, я жил разумно и рассудительно, и вот — плоды моих трудов». Теперь же судьба вырвала его из череды мирных одинаковых дней, бросила его во тьму и хаос, оставила одного — и он заблудился, потеряв из виду все свои прежние ориентиры.

Необычное чувство заставило Снейпа открыть глаза. Полусонный, он поначалу не мог понять, что именно испытывает — настолько непривычным и непонятным показалось ему это ощущение. Ему было и хорошо, и томительно, и мучительно-сладко; что-то произошло с ним, с его дыханием и сердцем, с его телом, по которому прокатывались волны жаркой дрожи, и Снейп не знал, нравится ему это или, наоборот, пугает. Он чувствовал себя так, словно тяжело заболел, или выпил лишнего, или съел слишком много меда, или оказался в клубах пара в горячей ванне… но нет, нет, Снейп и сам осознавал, насколько нелепы и блеклы его предположения. Он едва мог дышать, каждый новый вдох заставлял его содрогаться, но Снейп всё же нашел в себе силы и бросил взгляд вниз, на источник сладостной муки, — и увидел Драко, всего лишь Драко — его белокурую голову, склоняющуюся к коленям Снейпа. Снейп не сразу осознал, что тот делает, настолько он был ошеломлен неожиданным и совершенно необъяснимым для него ощущением. Он даже хотел сказать что-то, — возможно, велеть юному Малфою прекратить и поднять голову с его колен — но почувствовал, что не может сказать ни слова: томление, дрожавшее там, внизу, вдруг поднялось, хлынуло, захлестнуло, и Снейп сжал зубы, чтобы не застонать. В это ослепительное мгновение всё, наконец, сошлось перед ним: упоительно-жгучая пульсация внизу, белокурая голова Драко, его руки на коленях Снейпа; и да — да, да, да, его, Драко, влажный рот, его язык, его губы, кончики его пальцев… «Прекратите это, мистер Малфой», — должен был сказать ему Снейп; «Это возмутительно, мистер Малфой!» — следовало ему сказать. Но юный Малфой оказался слишком опытным, а Северус Снейп — слишком неискушенным; он не смог ничего сказать ему, не смог ничего сделать. Положив руку на голову Драко, чтобы оттолкнуть, Снейп против собственной воли запустил пальцы в нежные, как шелк, волосы Малфоя — и оставил руку на его затылке, направляя его движения.

Кэб въехал в узкий темный переулок, где верхние этажи сходились так близко, что заслоняли собою небо. Перед глазами Снейпа вспыхивали багровые пятна; он держал голову Малфоя обеими руками и с жарким стыдом, с жарким, болезненным наслаждением ощущал, как погружается в него целиком. Он боялся дышать, боялся пошевелиться, боялся хоть одним случайным стоном привлечь внимание кэбби — и дрожал, и до боли сжимал зубы, переживая самые сладостные и самые мучительные мгновения в своей жизни. Улицы, улочки, проулки, дома, мосты, скверы сменяли друг друга в тумане. Кэб трясся, покачивался, подпрыгивал, словно был в сговоре с юным Малфоем — а Снейп только вздрагивал и еще крепче сжимал зубы, со страхом и нетерпением предчувствуя апогей своего желанного страдания.