Запятнанная репутация (СИ)

Наспех переодевшись и подвязав масонский фартук, Снейп отметился в регистрационной книге и, осторожно приоткрыв створку двери, проскользнул в «храм». Лорд Волдеморт, верховный магистр ордена, произносил речь, поднявшись со своего места в восточной части зала, и Снейп замер у дверей, не решаясь двигаться дальше. Размышляя, каким образом пройти к пустующему стулу и не потревожить при этом братьев (а в особенности — не привлечь внимание верховного магистра), Снейп рассеянно слушал высокий резкий голос говорившего. Его слух выхватывал отдельные слова, обрывки фраз: «высшая цель»… «духовный расцвет человека»… «познание истины»…

— Масонству суждено стать центром незримой власти, — говорил верховный магистр — остальные братья согласно кивали, — центром, что объединит людей, решающих судьбы нашей великой британской нации…

Снейп перестал слушать. Он всё еще искал свободный стул, но его взгляд снова и снова обращался к говорившему; казалось, сила, звучавшая в голосе верховного магистра, приковывала к нему взоры всех присутствующих в зале, и Снейп так же, как и другие братья, невольно поддался этой власти. В какой-то момент Снейп обнаружил, что всё еще стоит у дверей и смотрит на лорда Волдеморта: рассматривает его бледное, какое-то змееподобное лицо, несколько женственные длиннопалые руки в белых перчатках и необычайно тонкую для его возраста фигуру со странно удлиненным туловищем и узкими плечами. Снейпу вдруг пришло на ум всё, что Драко рассказывал ему об этом человеке. Разглядывая лорда Волдеморта — впервые за всю свою службу в компании «Томас Риддл и Ко» мистер Снейп позволил себе смотреть на своего шефа так пристально — он, сам того не желая, вспомнил недавнее происшествие в кэбе.

Снейп вновь почувствовал мучительный стыд. Он не хотел и не мог принять то, что произошло; а еще больше он боялся признаться себе, что именно он тогда испытал, и вспоминал лишь пришедшее следом — сожаление, горечь, раскаяние. Упрямо он повторял себе, что с ним — с ним, Северусом Снейпом, порядочным джентльменом с безупречной репутацией — никогда не могло случиться ничего подобного. Но всё же это случилось — и Снейп, сквозь смятение и путаницу своих неутешительных мыслей слушавший голос верховного магистра, внезапно понял, чья в том вина. Вина во всем: в его хлопотах, в его тратах, в его унижениях, в том, что его, Снейпа, доброе имя было втоптано в грязь какими-то проходимцами и мошенниками… Лорд Волдеморт говорил:

— Добродетель — вот единственная цель и в то же время награда. Джентльмены, мы создаем новую, лучшую мораль, которая превзойдет мораль христиан и стоиков…

А в памяти Снейпа звучал дрожащий от слез голос Драко: «Этот человек… лорд Волдеморт… если бы вы знали, какие ужасные вещи он со мной творил… Лорд Волдеморт прижег мне метку своим перстнем с именным гербом… Лорду Волдеморту было недостаточно простого удовлетворения…»

— …новая нравственность положит начало новому бытию. Она заключается в проповеди гуманизма и альтруизма… — продолжал верховный магистр свою торжественную речь, и слова Драко звучали к ней контрапунктом: «Лорд Волдеморт заставлял меня курить опиум… Лорд Волдеморт связывал меня и стегал плеткой… Лорд Волдеморт всегда наказывал меня, если мне не удавалось проглотить полностью… Лорд Волдеморт… Лорд Волдеморт… Лорд Волдеморт…» — и так без конца, до тех пор, пока в сознании Снейпа не осталось одно лишь это имя — лорд Волдеморт.

— Нравственность?! — услышал Снейп собственный голос. — Вам ли говорить о нравственности, милорд?!

В зале воцарилась звенящая тишина — и, как всегда в неловкой тишине, раздался чей-то кашель. Все взгляды обратились к Снейпу. К ужасу своему он осознал, что и в самом деле произнес это вслух. Он молчал, вжимаясь спиной в створку двери, и, не отрываясь, смотрел в бледное лицо лорда Волдеморта, которое после неожиданного замечания Снейпа сделалось еще бледнее. Страх придал Снейпу смелости — вернее, не смелости, а какого-то полубезумного удальства. Шатаясь, как пьяный, — Снейп испытывал совершенно необъяснимую, кружившую ему голову эйфорию — он приблизился к потрясенному лорду Волдеморту и, наставив на него обвиняющий перст, бросил ему в лицо:

— Да, милорд, вам ли говорить о нравственности и добродетели?! Возможно, ваше красноречие помогло вам ввести в заблуждение этих почтенных джентльменов, — Снейп обернулся к братьям-масонам и зачем-то отвесил им шутовской поклон, — но я знаю ваше истинное лицо — лицо гнусного распутника и извращенца!

Этот его вскрик, в котором прозвучали истеричные нотки, вывел братьев из оцепенения.

— Послушайте! Какая дерзость! — зашумели в зале. — Это немыслимо!..

— Сэр, прошу вас покинуть храм, — кто-то деликатно, но настойчиво сжал его локоть; двое братьев, церемониймейстер и привратник, потянули Снейпа к дверям.

К удивлению всех присутствующих, верховный магистр остановил их. Шагнув к потайной двери в стене, отделанной дубовыми панелями, он распахнул ее и жестом пригласил Снейпа войти.