Записано на костях. Тайны, оставшиеся после нас

Как и грудина, ребра подвержены переломам из-за относительной тонкости покрывающей их костной ткани, Они изогнуты и крепятся с обоих концов, переднего и заднего, поэтому ломаются либо непосредственно перед тем местом, где формируют сустав с позвонком (в задней части), либо в передней части, перед стыком ребра и реберного хряща.

При рождении наши ребра практически горизонтальные – вот почему, когда ребенок дышит, у него движется не грудная клетка, а живот. Дети используют диафрагму, мышечную перегородку между грудной и брюшной полостью, как меха, чтобы втягивать воздух носом и ртом, когда диафрагма сокращается, и выдыхать его, когда она расслабляется. Ребра начинают принимать изогнутую форму, характерную для взрослых, в возрасте приблизительно 2–3 лет. К этому времени тазовое дно становится достаточно крепким, чтобы позволить опускаться внутренностям в брюшной полости, и малыш с круглым животиком, к которому вы привыкли за первые пару лет жизни, внезапно превращается в худышку, использующую мышцы груди, чтобы дышать.

Форма ребер – горизонтальная или выпуклая – позволяет предположительно установить возраст ребенка, который затем уточняется на основании других скелетных показателей, потому что наши кости растут вместе, а не по отдельности. Каждая составляющая организма зависит от остальных, и все они поют одну мелодию, чтобы оставаться в гармонии. Не бывает так, чтобы одна кость или орган указывали, что человеку около пятидесяти, а другая – что ему двадцать. У нас не может быть старой груди и молодых ног. Если мы наблюдаем подобное, то, скорее всего, перед нами два трупа.

Поэтому мы сопоставляем то, что подсказала одна часть тела, с данными, которые дают другие. Такая система «сдержек и противовесов» позволяет нам установить примерный возраст человека и дальше решать, к какому концу спектра он ближе всего. Нельзя определить возраст с точностью до года: если какой-то судебный антрополог заявляет, что человеку было 22, полиции надо найти другого специалиста, потому что такая точность просто невозможна.

Указание возрастных рамок с некоторым допущением помогает семьям опознавать пропавших родственников. Если вы скажете, что человеку было 23, а их пропавшему – 25, их может задеть, что вы ошиблись на несколько лет. А вот указание интервала между 20 и 30 с предположением, что человек находился где-то посередине, включает все возможности.

Хотя ребра помогают установить возраст и пол, что касается роста и этнической принадлежности, они мало что могут сказать. Зато если на них имеются следы повреждений, то мы можем определить, что это за повреждения, как они были нанесены и когда – до смерти, во время нее или после.

Изучение переломов ребер у детей до сих пор сопровождается спорами, особенно в отношении так называемого «синдрома травматической тряски младенца». Детская смерть – всегда выходящее из ряда вон событие, чем и объясняется важность различения между синдромом внезапной младенческой смерти и намеренно причиненным вредом, что наглядно иллюстрируют дела Салли Кларк, Трупти Патель и Анджелы Каннингс, которых сначала осудили за убийство собственных детей, а затем отменили приговоры. Подобные судебные ошибки вместе с громкими делами о смерти младенцев в результате «встряхивания» вполне справедливо заставляют педиатров, патологоанатомов и антропологов проявлять крайнюю осторожность в своих заключениях, основанных на рисунке перелома ребер.

Ребра – первое, на что смотрят криминалисты при подозрении на жестокое обращение с детьми. Однако детские ребра легко ломаются, и объяснение может быть вполне невинным. Даже множественные переломы могут быть вызваны некоторыми клиническими отклонениями, приводящими к хрупкости костей.

К синдрому внезапной детской смерти приводят также попытки реанимации. Очень важно трактовать переломы в контексте общего состояния скелета, условий жизни и обстоятельств гибели ребенка, чтобы не сделать неверных выводов.

Установка на то, чтобы воспринимать все переломы ребер как повод для подозрений, основана на возможности повредить ребра ребенка при сильном сотрясении: если взять его за одежду на груди и потрясти так, что руки человека, который это делает, вступят в контакт с грудной клеткой. У маленьких детей переломы за несколько месяцев полностью заживают, порой не оставляя никаких следов. Но если насилие повторяется, на рентгене будут видны переломы разной степени заживления: некоторые старые, едва заметные, другие более свежие, случившиеся несколько месяцев назад и сейчас зарастающие, и совсем недавние, на которых еще не образовалась костная мозоль.