Записки еврея

— Если только можно; почему н?тъ, да, впрочемъ, даже и догадываюсь.

— Что?

— Ты в?рно хочешь попросить, чтобы мама сшила теб? новый кафтанъ. Я уже ее объ этомъ просила. Мн? самой стыдно вид?ть мужа такъ нищенски од?тымъ. Хороши твои родители; знатно спровадили сына въ чужую семью!

— Оставь моихъ родителей; они б?дны. Я не кафтана у тебя прошу.

— Ну, а что-жь? Не понимаю.

— Вотъ видишь, мой другъ. Теперь настали для евреевъ другія времена. Между евреями, хоть изр?дка, проявляются уже люди образованные. Образованность — набожности не пом?ха.

— Какъ разъ! Вс? образованные — распутники и эпикурейцы.

— Ты не говори того, чего не понимаешь. Ты знаешь, кто былъ Эпикуръ?

— Я ихъ вид?ла н?сколько разъ. Вс? они — съ обстриженными пейсами, бритыми бородами, въ короткихъ кафтанахъ безъ поясовъ и ермолокъ.

На это не стоило и возражать. Я прекращалъ разговоръ.

— Да о чемъ же ты меня просить хот?лъ, Сруликъ? начинаетъ жена.

— Не стоитъ продолжать.

— Да скажи же. Какой ты, право, капризный!

Я молчу. Жена удвоиваетъ ласки. Меня опять подстрекаетъ надежда на усп?хъ.

— Хайка, учись русской грамот?. Я самъ тебя учить буду. Пов?рь мн?, дружокъ, это легко. А начнешь читать, та не въ состояніи будешь оторваться. Это интересн?е всякой сказки изъ Тысячи одной ночи.

— Ха, ха, ха, Сруликъ! Въ своемъ ли ты ум?? мн? учиться грамот?! Вотъ см?шно!

— Что-жь тутъ см?шнаго?

— Я въ семь л?тъ едва выучилась еврейской азбук?, которая мн? надо?ла хуже горькой р?дки, и теперь, посл? свадьбы, буду еще учиться русской грамот?. Какъ-бы не такъ!

— Ну, ув?ряю тебя, ты научишься въ м?сяцъ. Попробуй.

— Оставь ты меня въ поко?. У меня и такъ памяти почти н?тъ, а онъ еще и остальную пришибить вздумалъ.

— Хайка, ты не можешь себ? вообразить…

— Перестань пожалуйста глупости городить. Я вышла уже изъ т?хъ л?тъ, въ которыя учатся. Я, слава Богу, не д?вочка.

— Для женщины образованіе еще бол?е необходимо.

— Я — еврейка, а не благородная дама.

— Будешь грамотна, и дамой будешь.

— Не хочу я быть дамой, и не хочу учиться этой гадости. Мн? н?тъ надобности ум?ть верт?ться на одной ножк? и щуритъ глазки подамски. Над?юсь нравиться теб? и безъ грамотиы

— А если это мн? пріятно? Неужели моя просьба для тебя ничего не значитъ?

— Я русской книги въ руки не возьму. Еслибы эти поганыя книжки не были чужія, то я бы ихъ ужь давно сожгла, такъ он? мн? опротив?ли.

— Ну, этого ты, положимъ, сд?лать не посм?ла бы.

— Не посм?ла бы? Пш… Посм?ла-бы и посм?ю. Увидишь.

— Увидимъ.

— И увидишь. Если не отстанешь отъ своей привычки ц?лые вечера ковыряться въ этихъ распутныхъ книгахъ.

Температура моей супружеской любви понижалась до точки замерзанія.

Проходила нед?ля, другая. Подъ вліяніемъ нравственно-счастливой минуты, я опять приступалъ къ жен? съ той же самою просьбою.

— Оставь ты меня въ поко? со своей образованностью. Если я такъ, какъ есть, теб? не нравлюсь — не нужно. Я родилась еврейкой и умру еврейкой. Вотъ и все. Глупостями заниматься я не хочу.

Концы, значить, обр?заны. Дальше идти некуда.

Первая серьёзная ссора, н?сколько м?сяцевъ посл? свадьбы, была у насъ… изъ-за гороха.

По слабости ли моего исковерканнаго организма, или по особенному устройству желудка, я не могъ выдерживать суточный, январскій постъ. Наканун? всякаго поста, я твердо р?шался, во изб?жаніе нареканій, сдерживаться до урочнаго часа. Наканун? этаго поста, я набивалъ свой желудокъ до nec plus ultre, желая задать моему деспоту такую египетскую работу, чтобы отбить у него всякую охоту къ воспринятію новаго матеріала. Но это ни къ чему не вело. На утро, мой волчій аппетитъ протестовалъ уже противъ принятаго р?шенія, и вступалъ въ ожесточенную борьбу съ моей волей. Воля не сдавалась до об?деннаго часа. Обыкновенно оба противника, уставшіе въ безсильной борьб?, къ тому времени, бросали оружіе и обращались къ моей особ?, какъ въ мировому судь?, за разр?шеніемъ ихъ спора, по закону, или по внутреннему уб?жденію. Задача была очень трудная: законъ говорилъ одно, а мое уб?жденіе — другое. Чтобы разр?шить эту дилемму, я поступалъ какъ одинъ знакомый мн? мировой судья, попавшій, по вел?нію рока, въ мировые судьи. Въ такихъ случаяхъ онъ заставлялъ самихъ тяжущихся подъискивать и цитировать законы, а зат?мъ, окончательно отуманенный словоизверженіемъ тяжущихся, онъ слагалъ вс? свои надежды на письмоводителя, который за приличную мзду р?шалъ уже д?ло по крайнему разум?нію его кармана. Точно такъ же поступалъ и я. Призывалъ разсудокъ и вел?лъ ему р?шать споръ. Его резолюція была лавоничесва: «Законъ — природ? не указъ». Д?ло р?шалось въ пользу желудка, съ предварительнымъ исполненіемъ. Предварительнымъ исполненіемъ занимался уже я самъ, въ качеств? судебнаго пристава: отправлялся на обыски, и все, что встр?чалось мн? удобо-?домое, я вручалъ истцу, который тутъ же и проглатывалъ вручаемое.