Записки еврея

Супружеская моя жизнь потекла попрежнему, съ ея шероховатостями, съ ея мелкими стычками и размолвками изъ-за глупыхъ взглядовъ и уб?жденій моей жены. Я сознавалъ въ душ?, что счастіе, рисуемое въ романахъ, съ такою женщиною немыслимо, но и за вс?мъ т?мъ мирился съ моимъ жребіемъ. Куда я ни бросалъ свои наблюдательные взоры, въ еврейской сред? я не встр?чалъ лучшихъ жонъ. Драчливая семейная жизнь тогдашнихъ евреевъ, фанатизмъ, въ?вшійся въ кровь и плоть, нев?жество отцовъ и полн?йшая одичалость матерей, должны были производить на св?тъ божій именно такихъ жонъ, какъ моя. Я счастливъ, ут?шалъ я себя, хоть т?мъ, что меня не связали съ какой-нибудь чахоточною уродиною.

Наши размолвки, какъ я сказалъ выше, происходили, большей частію, изъ-за пустяковъ. Я слишкомъ усердно копался въ нечестивыхъ книжкахъ — ссора; я мало разговаривалъ съ своей женою — ссора; я не хот?лъ выслушивать ея злословія на сверстницъ, съ которыми она н?жно ц?ловалась при всякой встр?ч? — упреки; я не хот?лъ пос?щать плаксивую тетушку Басю — нареканія; я отступалъ отъ какого-нибудь безсмысленнаго мелкаго обряда, или отжившаго обычая — распря. Но чрезъ н?которое время, у насъ вышла и серьёзная исторія изъ-за такой штуки, изъ-за которой люди, не намъ, д?тямъ, чета, душатъ и терзаютъ другъ друга немилосердно; изъ-за вспышки той б?шеной страсти, которая задаетъ не мало работы палачамъ и населяетъ сибирскіе рудники каторжниками. Моя жена заревновала, и заревновала съ присущей ей необузданностью и придирчивостью. А я былъ чистъ, какъ небесная роса, какъ горный сн?гъ, и такъ же какъ сн?гъ холоденъ въ той, къ которой меня ревновали. Какъ не возмутиться подобною несправедливостью!

На томъ-же самомъ, густо населенномъ, лондонскомъ двор? блаженствовала другая парочка новобрачныхъ голубковъ, постарше насъ л?тами. Новобрачные эти были, какъ это часто у евреевъ случается, сродни другъ другу, и оба приходились также близкими родственниками моей жен?, а сл?довательно и мн?. Супругъ, кузенъ моей жены, принадлежалъ къ мягчайшимъ, неразвит?йшимъ субъектамъ міра сего, а супруга, кузина моей жены, н?сколько выдвигалась изъ общаго уровня тогдашнихъ еврейскихъ женщинъ. Дочь того самаго родственника, бывшаго откупщика и подрядчика, привыкшая изъ д?тства къ н?сколько европейской обстановк?, она сталкивалась довольно часто съ русскими господчиками, пос?щавшими домъ ея отца, и встр?чалась, поэтому, съ молодыми людьми другаго вида, другихъ манеръ, другой костюмировки, съ обладателями блестящихъ пуговицъ, шпоръ и эполетъ, снисходившими иногда до діалектическаго заигрыванія съ св?женькой, быстроглазой жидовочкой. Сл?дствіемъ этого было то, что, съ одной стороны, она пріобр?ла навыкъ къ н?которому кокетству и заботливости о своей смазливенькой наружности, а съ другой — составила себ? понятіе о такой любви и сердечномъ геро?, какого, въ тогдашнее время, въ сред? европейскихъ недорослей, и со св?чей отыскать было невозможно. Несмотря на возвышенно-романтическое настроеніе, она, волей-неволей, должна была вступить въ законный бракъ съ далеко неромантичнымъ и неинтереснымъ кузеномъ. Она выросла съ нимъ вм?ст? на одномъ двор?. Еще д?тьми они больше дралось, ч?мъ играли, и въ этихъ д?тскихъ дракахъ живая д?вочка всегда оставалась поб?дительницей надъ плаксивымъ, трусливымъ мальчишкой-однол?ткомъ. Инстинктивно будущая характерная женщина глубоко презирала будущее мужеское ничто; а съ л?тами къ этому презр?нію присоединилась и ненависть именно за то, что это ничто считалось нареченнымъ ея женихомъ. Но отецъ ея, самодуръ и деспотъ, не соображался съ чувствами дочери и, поэтому, вс? робкіе протесты ея повели только къ ускоренію ненавистнаго брака. За то и дочь, вынужденная къ этому союзу, съ перваго же дня супружества, стала вымещать свою ненависть на несчастномъ муж?. Она, не ст?сняясь ни предъ к?мъ, явно и громогласно заявляла свое презр?ніе къ мужу, насм?халась надъ нимъ, колола, пилила и держала его въ приличной дистанціи отъ себя. Вс? родственники сочувствовали несчастному мужу, изумляясь какъ можно нелюбить такого мягкаго, добраго и покорнаго челов?ка. На жену же, бунтующуюся противъ закона, клеветали, упрекая ее въ поползновеніи къ разврату. Она знала объ этихъ клеветахъ, страдала отъ нихъ въ душ?, но изм?нить свои отношенія къ ненавистному мужу было выше ея силъ.

Въ такомъ положеніи были супружескія отношенія той парочки, которая пришлась мн? родственною по жен?. Я жилъ въ дружб? съ обоими супругами, на ты, а жена моя относилась сочувственно только къ кузену, презирая жену его за ея минную гр?ховность, но въ то же время скрывала это подъ личиной родственной любви. Двойственность натуры моей жены я переварить не могъ, чего и не скрывалъ отъ нея при всякомъ удобномъ случа?. Это, конечно, вело къ ссорамъ, въ которыхъ я и моя неподатливая подруга стояли каждый на своемъ.

— Желала-бы, говорила моя жена, всегда въ заключеніе спектакля — отъ души желала бы, чтобы Белла была твоей супругой; она посбила-бы твою сп?сь и умничаніе.