Записки еврея

При одномъ подобномъ исполненіи р?шенія, я былъ пойманъ на м?ст? неправильнаго д?йствія моей строго-религіозной половиной. Въ спальн? моей тещи, на кровати, былъ разсыпанъ для просушки отсыр?вшій горохъ. Забравшись туда и ув?рившись, что за мною никто не подсматриваетъ, я жадно захватилъ ц?лую пригоршню зуболомнаго продукта и набилъ имъ ротъ. Въ этотъ злополучный моментъ быстро растворилась дверь и на порог? показалась Хайка.

— Что ты тутъ д?лаешь, Сруликъ?

Я что-то промычалъ, повернувшись спиной къ вопрошающей. Туго набитый ротъ не позволялъ мн? произнести ни единаго слога.

— Что съ тобою? встревожилась моя Хайва, подб?жавъ во мн? и заглянувъ прямо въ лицо. Я, какъ полагать должно, ужасно гримасничалъ, стараясь въ эту минуту проглотить горохъ, а сл?дствіемъ моей торопливости было то, что я поперхнулся и страшно закашлялся, причемъ часть гороха, запрятаннаго за щеками, выскочила на св?тъ божій и выдала мой смертный гр?хъ.

Н?сколько горошинъ стр?льнуло въ Хайку и ранило ея религіозное чувство въ самое сердце. Она ахнула и всплеснула руками.

— Хорошо! Славно! Чудесно… Ахъ, я несчастная!.. И это мой мужъ!

Я управился уже съ проклятымъ горохомъ, но сконфуженный продолжалъ безмолвствовать.

— Такъ ты — вотъ какой! Такъ у тебя, значитъ, и Бога н?тъ? вскричала моя озлобленная жена.

— Пожалуйста не горлань, а то сб?гутся вс?, какъ на пожаръ.

— Пусть вс? сб?гутся, я этого и хочу; пусть вс? увидятъ, какая я несчастная, какъ загубилъ ты мой в?къ.

— Ужъ и загубилъ! Ч?мъ я это загубилъ, не горохомъ ли?

— Смотри пожалуйста, онъ еще см?ется, шутить, еретикъ какой!

Хайка подняла гвалтъ и ревъ такой, что сб?жалась вся семья. Съ счастію, тесть куда-то завалился спать. Теща приб?жала первая, переполошенная и встревоженная.

— Ради самаго Бога, что тутъ такое происходитъ?

Я угрюмо молчалъ, Хайка рыдала. Наконецъ, посл? настоятельнаго требованія н?жной матери о разъясненіи д?ла, возмущенная дочка спустила со своры свой язычокъ. На меня посыпалась самая площадная брань, перем?шанная упреками и тяжкими обвиненіями.

— Съ к?мъ связали вы мою жизнь? перенесла Хайка свои упреки на мать.

— Посмотри ты на него, на этого еретика, на этого будущаго ренегата. Лучше ты отдала бы меня портному, водовозу, но не такому.

Я выб?жалъ. Желчь подступала въ горлу и душила меня. Я ушелъ въ свою келью. Три часа къ ряду я, какъ дикій зв?рь, метался изъ угла въ уголъ. Уставши и успокоившись н?сколько, я повалился на кровать и заснулъ глубокимъ сномъ.

Стемн?ло уже, когда служанка растолкала меня, чтобы звать къ ужину.

— Я не голоденъ. Пусть безъ меня ужинаютъ.

Чрезъ н?сколько минутъ, явилась теща своей особой.

— Перестань дурачиться, Сруликъ. Иди ужинать.

— Отдайте мою порцію своей милой дочечк?. Она строго попостилась, а я н?тъ; пусть же она жретъ за двоихъ.

— Какъ теб? не стыдно! В?дь Хайка кругомъ права, а ты виноватъ. Я уже молчу о моей личной обид?.

— Я виноватъ, а Хайка права, ну и накормите же вашу святую, въ награду.

Ни просьбы, ни ув?щанія, ни резоны не под?йствовали на меня. Я не пошелъ.

Чрезъ четверть часа приб?жалъ запыхавшійся тесть, съ тарелкой супа и съ ломтемъ хл?ба.

— Б?дный, ты боленъ? Ну, ничего, это, в?роятно, посл? поста. Божій постъ никому повредить не можетъ. Доктора, для здоровья даже велятъ какъ можно чаще поститься. Скушай же супцу, дитя мое!

Ясно, отъ него скрыли мое преступленіе. Добрякъ меня такъ долго и искренно упрашивалъ, что я уничтожилъ мигомъ и супъ, и хл?бъ. Аппетитъ мой потребовалъ еще чего нибудь, посущественн?е, но я осилилъ его и остался в?ренъ своей роли паціента.

Хайка пришла. Я ни разу не посмотр?лъ на нее. Я перебрался въ другую кл?ть и устроился тамъ на ночь. Она не протестовала. Н?сколько дней мы жили врозь, не перекликнувшись ни однимъ словомъ. Попала коса на камень. Съ большими трудами тещ? удалось примирить насъ. Теща, видимо, благоволила ко мн?. Мое упорство и симптомы твердаго характера ей очень нравились; именно этого недоставало у ея недоконченнаго мужа. Она, для будущей пользы своей дочери, боялась высказаться на этотъ счетъ, но я зам?тилъ это по ея глазамъ и довольнымъ улыбкамъ.

Удивительно, какъ свобода благод?тельно д?йствуетъ на челов?ка! Съ т?хъ поръ, какъ я вышелъ изъ-подъ угнетающей опеки моихъ родителей и наставниковъ, я разомъ почувствовалъ твердую почву подъ ногами, и на этой почв?, балансируя какъ неопытный ребенокъ, старался найти центръ собственной тяжести и кр?пко держаться на ногахъ.