Записки еврея

— Всему, что теб? доступно. Челов?къ долженъ им?ть хоть поверхностное понятіе обо всемъ. Хорошее и полезное можно прим?нить къ жизни, отъ дурного и вреднаго надобно сторониться, а надъ глупымъ можно и посм?яться. Но чтобы им?ть возможность различать одно отъ другого, надобно все хоть н?сколько понимать.

— Легко сказать: учиться, но какъ? Ты в?дь знаешь, что мн? запрещено даже дотрогиваться до книги, если она не еврейско-религіознаго свойства.

— Но ты же читаешь разную русскую ерунду?

— Читаю, но прячусь, ты же знаешь, куда…

— Что нужды. Прячься да читай. Читай только что-нибудь бол?е разумное. Запрещенный плодъ сладокъ. Я теб? еврейскія книжки дамъ, съ которыми теб? придется прятаться еще подальше, ч?мъ съ русскими,

— Бываютъ вещи, Хайклъ, съ которыми и запрятаться некуда.

— Какія такія вещи?

— Вотъ, наприм?ръ, музыка, я до безумія люблю музыку. Я разъ какъ-то заикнулся матери, что не прочь былъ бы поучиться на скрипк?. «Что? — накинулась она на меня. — Въ т? музыканты хочешь, что напиваются на свадьбахъ какъ свиньи? Я теб? задамъ такую музыку, что трое сутокъ въ ушахъ звенеть будетъ». Пойди, посл? этого, учись на скрипк?. Съ ней не спрячешься!

— Глупъ же ты, какъ посмотрю я на тебя. Почему ты прежде не сказалъ мн?, что не прочь учиться музык??

— Что-жь бы было?

— А то, что ты давно пилилъ бы уже на скрипк?.

Я бросился обнимать и цаловать Хайкеля. Я любилъ музыку до страсти; на людей, влад?ющихъ сколько-нибудь музыкальнымъ инструментомъ, я смотр?лъ съ благогов?ніемъ, какъ на созданій высшаго разряда; я съ восторгомъ готовъ былъ подружиться съ первымъ уличнымъ музыкантомъ-бродягой, но учиться музык? мн? никогда даже въ голову не приходило: такъ казалась подобная попытка невозможною и несбыточною. Т?мъ не мен?е, желаніе сд?латься музыкантомъ съ н?которыхъ поръ превратилось у меня почти въ манію; оно пресл?довало меня день и ночь, и не давало покоя. Я былъ обиженъ, униженъ, оплеванъ сыномъ моего хозяина-откупщика. О, какъ я ненавид?лъ его, эту обезьяну въ челов?ческомъ образ?, это гнусное, надменное, хилое, но жестокое животное! Зависть за?дала меня и отравляла все мое существованіе.

Семья откупщика, у котораго служилъ мой б?дный отецъ, состояла изъ трехъ персонажей: самого откупщика, его жены и сына. Откупщикъ былъ довольно красивый еврей, съ окладистой, съ прос?дью, бородой, придававшей ему видъ трефоваго короля. Онъ былъ добродушный, ласковый челов?къ, довольно простой въ обращеніи съ своими подчиненными. Откупщица — его законная супруга, и съ виду, и по характеру была настоящей мегерой. Она в?чно страдала желтухой, флюсами и грудной бол?знью; голова ея, склонявшаяся на одну сторону, постоянно тряслась. Откупные служители изб?гали встр?чи съ нею — до того была она груба, ядовита и надменна въ своемъ обращеніи съ людьми, существовавшими подачками ея кабачнаго супруга. Супругъ ее, конечно, любить не могъ, но по безхарактерности, давалъ ей волю во всемъ. Эта женщина, казалось, ненавид?ла весь челов?ческій родъ, и зато, весь запасъ любви, дарованный ей природой, наравн? съ прочими самками хищнаго свойства, сосредоточила на своемъ единственномъ д?теныш?.