Записки Флэшмена. Том 2.

Самое время для короткой прогулки, чтобы подышать холодным ночным воздухом, решил я. Мы оставались в лагере Гауга при Собраоне, чтобы они вместе с Хардингом могли обсудить последующие действия, и я бродил по лагерю в морозной тьме, слушая как наша артиллерия дает королевский салют в ознаменование победы Смита при Аливале. Всего лишь в миле виднелись огни на сторожевых постах хальсы, укрепления в излучине Сатледжа и, когда грохот наших пушек замер вдали, то можете меня повесить, если противник не ответил нам королевским салютом на свой лад и его оркестры заиграли... в жизни не угадаете, что именно. В своем роде это была самая жуткая вещь во всей этой странной кампании: тишина в нашем лагере и пороховой дым, плывущий над головой, золотистый месяц, поблескивающий с пурпурного неба, озаряющий призрачным светом ряды палаток; мерцающие вдалеке костры и плывущие над темной землей звуки «Боже, храни королеву!» Никогда я еще не слышал, чтобы гимн играли так здорово. Как это делала хальса и, клянусь жизнью, я и до сих пор не знаю, была ли это насмешка над нами или приветствие; с этими сикхами никогда нельзя сказать наверняка.

Я подумал про это, и про невозможность даже догадаться, о чем на самом деле думают индусы, как я ошибался в них (особенно в Джиндан), с удовольствием отмечая, что при доле везения я скоро навсегда распрощаюсь со всем этим — и в эту самую минуту прибежал ординарец, чтобы передать мне — мол, пожалуйста, сэр, наилучшие пожелания от майора Лоуренса и не буду ли я так любезен срочно прибыть к генерал-губернатору?

Мне никогда не приходило в голову, что подобными мыслями я просто искушал судьбу, так что пока я ожидал в пустом флигеле, который служил приемной резиденции Хардинга, я чувствовал лишь легкое удивление насчет того, зачем бы это я ему понадобился. Внутри этого святилища государственной мысли звучали голоса: Хардинг говорил что-то об очень важном деле, а Лоуренс отвечал, что достаточно времени уже потеряно. А затем голос Гауга:

— Ну, тогда лучше стремительный удар! Под покровом темноты — и напролом! Пошлите Хоупа Гранта с двумя эскадронами Девятого полка и он решит все дело быстрее какого-нибудь умника.

— Нет, нет, сэр Хью! — воскликнул Хардинг. — Если это должно быть сделано, то нужно сделать это секретно. Это требуется настоятельно — если, конечно, мы можем доверять этому парню. Полагаю, это какой-то дьявольский заговор... о, верни его, Чарльз! И узнай, что случилось с Флэшменом! Говорю тебе, меня беспокоит, что он замешан в этой...

Я как раз насторожил уши, но тут появился юный Чарли Хардинг, крича, что вот он я, и потащил меня внутрь. Старший Хардинг как раз говорил, что тут все слишком зыбко и, в любом случае, это дело не для юноши, который, к тому же, оказался еще и весьма своевольным... Он был настолько тактичным, что прервал тираду на полуслове при виде меня и уселся с надутым видом, а Лоуренс и Ван Кортланд, которого я не видел со времен Мудки, стояли вокруг. Старый Пэдди, дрожащий в своем плаще на раскладном стуле, поздоровался со мной, но больше никто не проронил ни слова и можно было почувствовать, что напряжение буквально повисло в воздухе. Затем снова появился Чарли, вводя в комнату человека, при неожиданном появлении которого в животе у меня возник тревожный холодок. Незнакомец вошел, нисколько не смущаясь столь высокой компанией, неся свои афганские лохмотья, словно горностаевую мантию и его уродливое лицо расплылось в улыбке, как только он увидел меня.

— О, и вы здесь, лейтенант! — воскликнул Джасса. — Какими судьбами?

— Соблаговолите стать сюда, под лампу! — прошипел Хардинг. — Флэшмен, вы знаете этого человека?

Джасса еще шире расплылся в усмешке и по взглядам, которыми обменялись Лоуренс с Ван Кортландом, я понял, что они успели идентифицировать его уже раз десять, но Хардинг, как обычно, продолжал изображать бурную деятельность. Я сказал, что да, знаю, что это доктор Харлан, агент Броудфута, который раньше играл роль моего ординарца, а до того был на службе Ее Величества в Бирме. Джасса расцвел.

— Скажите на милость, вы помните даже это! Благодарю вас сэр, и горжусь этим!

— Отлично, — буркнул Хардинг. — Можете идти.

— Как же так, сэр? — удивился Джасса. — Разве мне не стоит остаться? Я имею в виду, если лейтенант собирается...

— Это все! — отрезал Хардинг, решительно клюнув носом, так что Джасса пожал плечами, проворчал, проходя мимо меня, что-то о «проклятых зазнайках» и удалился.

Хардинг же раздраженно воскликнул:

— И как только Броудфут решился связаться с таким типом? Ведь это же американец! — Он произнес это так будто Джасса был падшей женщиной.

— Да, и скользкий к тому же, — заметил Ван Кортланд. — В мое время он пользовался дурной славой в Пенджабе. Но если он пришел от Гарднера...

— В этом и вопрос — от него ли? — бесцеремонно заметил Лоуренс. Он протянул мне плоский запечатанный конверт. — Харлан принес это для вас от полковника Гарднера из Лахора. Сказал, что там заключены его рекомендации. Печать нетронута.