Записки Флэшмена. Том 2.

— С вашего позволения, сэр, — осторожно проговорил Лоуренс. — Флэшмен, будьте добры обождать в моей палатке. Я вскоре присоединюсь к вам.

Я послушно вышел — и тут же прокрался вокруг палатки Хардинга как испуганный горностай, пока, спотыкаясь о растяжки, не проскользнул в морозной темноте в тень под окошком, прикрытым муслиновой занавеской, где и насторожил уши. Генерал-губернатор как раз орал, так что я расслышал лишь последние слова.

—... менее подходящего для выполнения такой деликатной работы, я не могу даже и предположить! Его поведение по отношению к лидерам сикхов было крайне безответственным — разжигаемый самолюбием, этот младший офицер взял на себя смелость определять политику...

— Слава Богу, что он на это решился, — заметил добрый старина Пэдди.

— Очень хорошо, сэр Хью! Фортуна оказалась на нашей стороне, но его поведение могло привести нас к катастрофе! Говорю вам, этот человек — просто хвастун! Нет, — решительно сказал этот замечательный и дальновидный государственный муж, — Флэшмен не поедет в Лахор!

— Но он должен! — парировал Лоуренс, к которому я вдруг почувствовал непреодолимую ненависть. — Кто же еще сможет пробраться туда под видом туземца, разговаривая на пенджабском, кто другой знает все входы и выходы в цитадели Лахора? К тому же, как сказал мне Харлан, маленький махараджа просто боготворит его. — Он помолчал. — А еще, махарани Джиндан назвала именно его имя.

— Какое это имеет значение? — завопил Хардинг. — Если она хочет, чтобы ее ребенок оказался в безопасности, то не все ли равно, кого мы пошлем?

— Возможно, что и нет, сэр. Она знает Флэшмена и... — Лоуренс заколебался. — Факт состоит в том, что согласно базарным слухам, она... гм... выказывала Флэшмену особое расположение, когда он был в Лахоре. — Он поколебался и рубанул с плеча. — Как вы знаете, сэр, она весьма любвеобильная молодая женщина... с натурой, горячей во всех отношениях...

— Боже Правый! — воскликнул Хардинг. — Но не имеете же вы в виду...

— Вот ведь черетенок! — хохотнул Пэдди. — О, ну тогда он обязательно должен ехать!

— Нам лучше не пренебрегать ничем, что могло бы расположить махарани к нам, — сказал Ван Кортланд, чтоб его. — И, как говорил Лоуренс, второго такого нет.

Перепуганный услышанным, я тут же представил себе страшные перспективы пребывания в Лахоре, перед глазами замелькали чудовищные картины раскаленных решеток, смертельных бассейнов, фанатиков-акали и наемных убийц. Я не мог отказаться даже ссылаясь на намерения Броудфута использовать меня когда вся эта кровавая круговерть закончится. Все было крайне плохо... но что делать, если уж Дьявол подсунул мне на пути хорошенькую женщину?

Не сомневаюсь, что именно этот последний довод примирил старого лицемера Хардинга с его мыслями о том, как бы получше устроить все после войны. Пусть Флэши всеми возможными способами ублаготворит эту шлюху, а заодно вытащит ее проклятого ребенка в безопасное место — не будет ли она после всего этого чувствовать себя нам обязанной? Хардинг обо всем этом не сказал, но когда он все же неохотно согласился, чувствовалось, что именно об этом он и думает.

— Но послушайте, Лоуренс — Флэшмен должен уразуметь, что ему предстоит действовать в строгом соответствии с вашими инструкциями. Ему нельзя оставлять ни единой лазейки для самовольных действий — это, надеюсь, ясно? Этот малый, Харлан, принес предложения от этого, как там его... Гарднера? — хорошенькое дело, если мы вынуждены доверять таким людям, да еще этому легкомысленному молодому агенту! Вам нужно подробно допросить Харлана как они собираются все это сделать. Прежде всего, юному принцу не должно быть причинено ни малейшего вреда, Флэшмену необходимо понять это — и то, какие последствия ожидают его в противном случае.

— Сомневаюсь, чтобы он нуждался в напоминаниях об этом, сэр, — с холодком произнес Лоуренс. — Что же касается остального, я дам ему самые подробные инструкции.

— Отлично. Возлагаю ответственность на вас. У вас будут замечания, сэр Хью?

— Э-э? Нет-нет, сорр Хинри, ничего особенного. Я только подумал... — захихикал старина Пэдди, — вот бы я сейчас был помоложе да знал пенджабский... 

XVI

Никогда нельзя сказать, что вы видите какое-то место в последний раз. Я готов был поставить миллион к одному, что мне в жизни не придется больше вернуться в маленькую сосновую рощицу к югу от ворот Мучи, где я когда-то сидел у костра вместе с Гарднером — но именно здесь я и оказался спустя всего лишь несколько недель — и даже пламя вилось вокруг котелка, стоящего на том же самом камне с трещиной посередине. Справа от нас дорога была забита путниками, торопящимися войти в город. Под огромной аркой Мучи створки ворот были распахнуты, с ночи еще горели факелы и менялся караул. Мне он показался необычно многочисленным — я насчитал порядка двадцати шлемов в самой арке и рядом с ней. К тому же с того самого времени когда мы приехали сюда под вечер, вокруг городских стен кружили бесконечные кавалерийские патрули, уланы в красных мундирах и зеленых пуггари, а между зубцами мелькали огоньки тлеющих фитилей.