Записки Флэшмена. Том 2.

— Мусульманская бригада, — заметил Джасса. — Да, сэр, махарани зашнуровала проход в город туже, чем корсет черной тетушки Джемаймы. И все зря — потому что заговорщик-то внутри — возможно даже в самой цитадели, среди ее собственных людей. Могу поспорить, что Алику Гарднеру сейчас не до сна!

Это было уже третье утро, которое мы встречали в пути, поскольку нам пришлось сделать большой крюк к югу, переправиться через Сатледж у гхата близ Мандола, чтобы избежать вражеских часовых вдоль реки и держаться в стороне от основных путей хальсы, которая двигалась по северной дороге через Петти на Собраон. Мы ехали со всеми предосторожностями — я, Джасса и доверенный головорез-патан из старой гвардии Броудфута, Ахмед-Шах. Гауг хотел еще выслать вместе с нами целый эскадрон Т.К., переодетый под горрачарру, но Лоуренс решительно воспротивился этому, говоря, что они выдадут себя и, в любом случае, если все пройдет как надо, трех человек будет вполне достаточно, а если нет — то не хватит и целой бригады. А так никто и внимания не обратит на трех обычных афганских торговцев лошадьми с небольшим табуном коней — и до сих пор все оно так и было.

Не буду утомлять вас описанием своих переживаний, пока мы ждали, дрожа в лучах морозного рассвета вокруг костра. Скажу только, что помимо дикого ужаса, который я испытывал, вновь глядя на угрюмые ворота и зловеще нависающие башни Лахора, я искренне сомневался насчет плана, который позволил бы нам похитить юного Далипа из этого гнезда кобры. Это было изобретением Гарднера, подробно изложенное им Джассе, который повторил все Лоуренсу, Ван Корланду и трепещущему от внимания Флэши. А поскольку нашего патана в шотландской клетке здесь не было и спорить с ним было невозможно, оставалось лишь принять этот план или отвергнуть его. Я точно знал, как бы поступил сам, но Лоуренс сказал, что звучит все превосходно — в конце-концов, не ему же предстояло среди бела дня войти в цитадель Лахора, а потом еще и выйти оттуда.

Все это казалось мне абсолютно ненужным сумасшествием: какого дьявола Гарднер, при всех своих возможностях и власти, не мог потихоньку вывезти это чертово отродье прямо к нам? Джасса объяснял, что город накрепко закупорен и шпионы панчи внимательно следят за Далипом большую часть дня; единственно возможным временем, когда можно было надеяться умыкнуть мальца, были часы его сна: нужно было успеть выбраться из города и впереди была еще целая ночь, чтобы оторваться от преследователей. А для того, чтобы это сделать, нам предстояло забраться в цитадель, поскольку его мать не будет знать покоя, пока ее сыночек не укроется под моим крылышком. (Говоря это все они старательно отводили глаза в сторону; мне же все это ни капельки не нравилось.) Что касается нашего проникновения в цитадель и выхода из нее, это должен был обеспечить Гарднер; все, что требовалось от нас, это в полдень через трое суток, быть неподалеку от гробницы Ранджита.

Так что теперь трое афганских торговцев прогнали своих животных сквозь пыль и сутолоку у ворот Рушнаи, и к полудню расположились на забитой народом площади неподалеку от Буггивалла Дауди. Ахмед-Шах начал нахваливать наш товар, заламывая несусветные цены, так как меньше всего мы хотели продать наш транспорт, а я держал лошадей под уздцы, поплевывал сквозь зубы и старался выглядеть как можно более безобразно, моля Бога, чтобы никто не узнал Джассу с его повязкой на глазу, волосы и пятидневная щетина которого отливали ярко-апельсиновым цветом. Сам же Джасса не разделял моих страхов, так что свободно болтал с другими бездельниками; как он сказал, нет лучшего средства для маскировки, чем выставить себя напоказ.

Я не чувствовал необходимости вести себя подобным же образом, но видя, как уверенно он себя ведет, передал недоуздки Ахмеду и двинулся через большую площадь мимо мраморной Барра Дери к дворцовым воротам, где несколько месяцев назад впервые увидел Гарднера. Теперь на стене уже не было дворцовой стражи, только стрелки-мусульмане в зеленых мундирах, с огромными кудрявыми бородами, зоркие как стервятники, которые хмуро поглядывали на толпу, бесцельно слонявшуюся на площади. Здесь, наверное, собралось несколько тысяч, в том числе и предостаточно сикхов в разнообразных мундирах хальсы, так что внутри у меня все опять похолодело; все они ничего не делали — только лишь смотрели на стену, что-то бормоча друг другу, но чувствовалось, что враждебность нависала над площадью подобно грозовой туче.

— Полагаю, махарани никуда не выходит при такой погоде, — пробормотал Джасса, когда я присоединился к нему у ворот. — М-да, похоже здесь собралось многочисленное республиканское большинство. Наш проводник у нас за спиной, в носилках; когда я дам знак, мы потащим их сквозь ворота.