Записки Флэшмена. Том 2.

Кассур лежал всего в тридцати милях от Лахора и Хардинг расположился сам и устроил свою свиту в палатках неподалеку от старого города, а армия стала лагерем на окружающей его долине. Проезжая по позициям, я чувствовал, что в воздухе витает приподнятое настроение как всегда в конце кампании: люди устали, так что готовы были проспать хоть целый год, но уцелевшие не растеряли теплых товарищеских чувств, так что большинство полеживало, жмурясь на солнце, а некоторые резвились и играли в чехарду. Помню, уланы затеяли игру в бейсбол, а молодой канонир, сидя на лафете, слюнявил карандаш и писал под диктовку сержанта строки: «... и передай Сэмми, что, если все будет хорошо, папа привезет ему сикхскую саблю, а еще шелковые шали для его мамочки — стоп, поправь, чтобы там было "дорогой мамочки" — и моих милых девочек». Сипаи проводили учения, группа парней в одном исподнем выжаривала вшей у взводных костров, длинные ряды палаток и силуэты полуразрушенных мечетей плавились на жаре, вдалеке пели горны, запах туземной стряпни плыл от места, где следующий с армией люд, общим числом в пятьдесят тысяч, встал лагерем за артиллерийским парком. Кое-где расфранченные сержанты выкрикивали приказы, а к пушечному колесу для порки был привязан огромный рыжеволосый детина, обменивающийся задиристыми шутками со своими приятелями. Я остановился перемолвиться словечком с сапером Бобом Нэпиром[721], который разложил свой мольберт, и рисовал бенгальского совара, терпеливо потеющего перед ним в полной парадной форме — голубом мундире, красном кивере и белых бриджах, но постарался избежать встречи с Гробокопателем Хэйвлоком, который сидел перед своей палаткой и читал (Книгу Иова[722], должно быть). Все вокруг было само спокойствие и лень. После шестидесяти суток огня и ярости, в которых ей удалось отстоять ворота в Индию, Сатледжская армия наслаждалась миром.

Ее солдаты вполне заслужили его. Их стало на 1400 меньше, чем было, а еще 5 000 раненных стонали в казармах Фирозпура; при этом они убили 16 000 пенджабцев и разбили лучшую армию к востоку от Суэца. Кстати, дома поднялся страшный крик из-за наших потерь. Видя всю дикость двух из четырех сражений и зная боевые качества врага, могу сказать, нам еще повезло, что «счет от мясника» был столь мал — под руководством Пэдди он был ничтожным, просто на удивление коротким.

Если среди войск чувствовалось расслабленное благодушие, то штаб-квартира напоминала конюшни Конной гвардии во время пожара. Хардинг как раз издал прокламацию, в которой объявлял об окончании войны, причем все это случилось по вине сикхов — мы не желали расширения территории и действовали справедливо со всемерной сдержанностью, но если местные властители не хотят идти на сотрудничество, чтобы спасти государство от анархии, то правительство Е.К.В. может пойти на «другие изменения», и все такое прочее. В результате, гонцы выбивались из сил, клерки потели, армия слуг носилась туда и обратно с самыми различными вещами — от прохладительных напитков до предметов обстановки, и целый букет молоденьких адъютантов скучал, развалясь на стульях. Возможно, я и слишком язвителен, но все же замечу: стоит только смолкнуть последнему выстрелу, как, точно по мановению волшебной палочки, появляются целые толпы подобных героев. Не имея внятных обязанностей, они гогочут в тонах фортиссимо, тибрят джин для своих «коктейлей», и воняют помадой для волос. Такая вот группа сидела и у палатки Лоуренса, перемывая кому-то косточки и обмахиваясь метелочками от мух.

— Говорю тебе, парень, — произнес один из них. — Сюда нельзя — майор сегодня не принимает штатских.

— О, пожалуйста, сэр, — умоляюще затянул я, не раскрывая свое инкогнито, — знаете, это ужасно важно.

— Если ты принес новые сплетни, — милостиво разрешил мой собеседник, — тогда пойди к этому — как там его зовут, Томми? А, да-а, хансамаху — это ну... вроде лакея, тупица.

— Как мне сказать, кто меня к нему направил? — застенчиво поинтересовался я. — Привратники майора Лоуренса?

— Помни о манерах, парень! — взвился он. — Кто ты такой, ко всем чертям?

— Флэшмен, — небрежно бросил я и с удовольствием увидел, как у них перехватило дыхание. — Нет-нет, не вставайте — вы можете случайно шлепнуться на задницу. И, кстати, о лакеях, почему бы вам не пойти и не помочь Баксу чистить ложки?

После этого я почувствовал себя лучше, а еще лучше мне стало, когда Лоуренс, едва завидев меня, сразу же отпустил своих офисных валла и горячо пожал мне руку. Он выглядел еще более сгорбленным и озабоченным, чем обычно, в рубашке с закатанными рукавами, сидя за столом, заваленным бумагами и картами, но внимательно выслушал рассказы о моих приключениях (в которых я так ни разу и не упомянул о Джассе), а также заметил, что моя неудача с доставкой Далипа не имеет особого значения.

— Это не ваша вина, — скупо бросил он в своей обычной манере. — Гулаб пишет, что с мальчиком все в порядке — а это главное. В любом случае — все в прошлом. Меня заботит будущее и то, что я скажу вам, только начинается. Ясно?