Записки Флэшмена. Том 2.

Очевидно, она родилась около 1818-го, и была дочерью смотрителя псарни у Ранджита Сингха. Что касается горячих деталей ранних лет ее биографии, мы вынуждены верить Кармайкл-Смиту. Большую часть своей информации он получил от Гарднера, который хорошо знал и восхищался махарани, оставив и собственный отчет о ней. Отец Джиндан был чем-то вроде неофициального шута при Ранджите и все докучал махарадже рассказами о своей дочери, тогда еще только ребенке, в шутку предсказывая, что из нее получилась бы хорошая королева. Согласно версии Гарднера, Ранджит, наконец, взял ее в свой гарем, «где маленькая красотка прыгала, шалила, дразнилась и... смогла покорить махараджу способом, который заставил его прежних жен сходить с ума от ревности». Когда Джиндан исполнилось тринадцать, ее отослали к опекуну в Амритсар, где она имела немало любовных приключений, прежде чем вернуться обратно в Лахор для «оживления ночной жизни дворца». В 1835 году она прошла через обряд бракосочетания с Ранджитом, но продолжала встречаться с любовниками, с ведома махараджи и даже (согласно Смиту), по его предложению — «описание деталей... сцен, разыгрываемых в присутствии старого вождя и по его подстрекательству было бы противным общественной морали». Ничего удивительного, что когда в 1837 году родился Далип, насчет его отцовства были сомнения, но Ранджит был счастлив признать его.

После смерти махараджи о Джиндан мало что было слышно до вступления Далипа на престол в 1843 году (ему было восемь, а не семь лет, когда Флэшмен встретился с ним). Затем, уже в качестве королевы-матери и со-регентши (вместе со своим братом), она погрузилась в пучину интриг, приручая хальсу и занималась тем, что Броудфут, уставший от скандалов, называл ее «неправильным поведением и исключительной аморальностью». Он говорил, что чувствовал себя скорее этаким церковным служкой у дверей борделя, нежели правительственным представителем, сравнивал Джиндан с Мессалиной и не сомневался, что пьянство и разврат сводят ее с ума («Что бы вы подумали... о четырех молодых людях, сменяющих друг друга в течении одной ночи, по мере того, как они уже не могли удовлетворять рани?»). Несомненно, он был готов повторить все сальные сплетни, которые только слышал, подводя итог, что для смены подобного режима просто необходима британская интервенция. Кроме того, считалось (как это отмечает Хушвант Сингх) что дурбар «погряз в плотских наслаждениях». Еще до убийства брата, Джиндан и ее сообщники намеревались предать страну ради собственной безопасности и выгоды. Смерть же Джавахира привела ее к окончательному решению уничтожить хальсу — «так-то и пришел в голову рани... план личной мести убийцам».

Как она сделала это, Флэшмен описывает весьма точно, с подробностями, которые не встречаются нигде более. Это была осторожная и опасная операция, которую она прекрасно организовала и, в отличии от других военных преступников, Джиндан удалось избежать ответственности за это, по крайней мере, на время. После войны она продолжала исполнять обязанности регентши до конца 1846 года, когда согласно новому договору, вся власть перешла британскому резиденту в Лахоре (Лоуренсу), а Джиндан предоставили пенсион. Она отнеслась к этому отнюдь не кротко, так что пришлось удалять ее из дворца силой (по ее словам: «тащить за волосы») и держать под стражей. Попав под подозрение в заговоре, она была вывезена из Пенджаба — и тут, на волне роста недовольства засильем британцев, она вдруг превратилась в национальную героиню и снова стала благодетельницей хальсы. Но это не принесло ей счастливого возвращения и когда после окончания Второй сикхской войны Далипа выслали в Англию, она последовала за ним. Джиндан было около сорока пяти, когда она неожиданно умерла в 1863 году и сын перевез ее пепел в Индию.

Мангла (или Мангела) похоже имела гораздо более значительное влияние в дурбаре Лахора, чем это представлял себе Флэшмен. Дочь белых работорговцев, она родилась около 1815 года и в возрасте десяти лет была продана своими родителями. Она работала в борделе Кангры и была выкуплена одним учителем-мунши (или убежала с ним) и стала его любовницей. Позже она вела жизнь проститутки в Лахоре. Дела у Манглы процветали и, наконец, она стала метрессой некоего Галу Муски, личного слуги Ранджита Сингха. Он рекомендовал ее племяннику, любовнику Джиндан. Это было в 1835 году, и с того времени две молодые женщины начали интриговать вместе, что должно было продлиться много лет.

Мангла также вошла в гарем Ранджита и играла главную роль, убеждая старика, что именно он является отцом Далипа Сингха. В последующие десять лет она стала незаменимой для Джиндан в качестве советницы и посредницы, стала любовницей Джавахира Сингха, а после его смерти получила контроль за сокровищницей, что существенно увеличило ее и без того значительное богатство. Менее красивая, чем ее подруга и госпожа, Мангла, тем не менее, обладала «парой прекрасных глаз газели, которыми умела эффективно пользоваться, легко добиваясь задуманного».