Записки Флэшмена. Том 2.

— Полагаю, мирный договор также заключен, — сказал я весьма сердечно, но достаточно громко, чтобы все головы повернулись к нам. Пэдди перестал беседовать с Гилбертом и Мэксоном, Хэйвлок нахмурил свои лохматые брови, а Николсон, Хоуп Грант и с дюжину других с любопытством уставились на меня. Хардинг нетерпеливо обернулся, задетый моей фамильярностью, а Лоуренс уже оказался рядом и тянул меня за рукав, чтобы увести.

— Отличный бандобаст, ничего не скажешь, — заметил я, — но, полагаю, одна из его статей требует небольшого уточнения. И даже не статья, а одно из ее положений... вы же понимаете, оно должно быть более понятным...

— Вы что, пьяны, сэр? Я бы посоветовал вам отправиться прямо к себе на квартиру!

— Трезв как камень, ваше превосходительство, уверяю вас. Стаффордширский терьер ретив, а черношерстный ризеншнауцер резв. У ужа — ужата, а у ежа — ежата. Тридцать три корабля лавировали, лавировали, да не вылавировали. Видите ли, одна из статей договора или, как я уже говорил, скорее некое действие — никак не представляется возможным без моей помощи. Так что, прежде чем я вас покину...

— Майор Лоуренс, будьте так любезны — уведите этого офицера...

— Нет уж, сэр, выслушайте меня до конца! Речь идет об огромном брильянте, знаете ли — о Кох-и-Нуре, который сикхи должны выдать. Ну так вот, они же не смогут этого сделать, если у них его нет, а? Так что лучше вы сперва отдадите его им — а уж потом они смогут преподнести его вам по всем правилам — с соответствующей церемонией... Вот он, ловите!

[Девятый пакет документов Флэшмена на этом заканчивается, с характерной для нашего героя неожиданностью. Несколькими неделями позже Кох-и-Нур снова перешел в собственность лахорского дурбара и демонстрировался во время подписания мирного договора, но так и не нашел своего окончательного хозяина до аннексирования Пенджаба в 1849 году, после Второй сикхской войны. Тогда брильянт был преподнесен королеве Виктории преемником Хардинга, лордом Дальхаузи. Несомненно, именно по совету Флэшмена, она так и не вставила его в свою корону во время празднования юбилея в 1887 году. См. Приложение 3.] 

ПРИЛОЖЕНИЯ И КОММЕНТАРИИ

Приложение 1 САТЛЕДЖСКИЙ КРИЗИС

Причины начала Первой сикхской войны невозможно изложить в нескольких параграфах. Флэшмен дает достаточно точное описание развивающегося кризиса, так сказать, с близкого расстояния и, наверное, все, что можно сделать — это немного погрузиться в прошлое и попытаться взвесить некоторые факторы, которые представляются особенно важными.

Проще всего утверждать, что война с могущественной, самоуверенной и настроенной на экспансию хальсой была попросту неизбежна; никто в Пенджабе не мог бы сдержать ее (или не хотел этого делать), так что оставалось британцам, как не готовиться к отражению бури? Между тем, по мнению Каннигема, одного из наиболее уважаемых историков, несмотря на то, что хальса действительно перехватила инициативу, британцев также можно было «главным образом обвинять» в развязывании войны. Этот вывод был охотно подхвачен в определенных кругах, но суть аргументов ученого сводится к тому, что Британии, «цивилизованной силе» которой противостоял «полуварварский милитаристский доминион», следовало действовать с большей мудростью и предусмотрительностью. Это было слишком сильно сказано даже для 1849-го, и, возможно, «в равной степени» или «частично» было бы более честным определением, нежели «главным образом». В то же самое время Джордж Брюс наверняка прав, обвиняя Хардинга в «ментальном параличе» и в том, что он не предпринял никаких рациональных ходов, чтобы предотвратить войну; он также указывает на значительные просчеты с коммуникациями. В то же время, учитывая состояние лахорского дурбара, а также мотивы и взаимоотношения между его основными действующими лицами, возможно на Британию и не стоит возлагать столь большую меру ответственности.