Записки Флэшмена. Том 2.

— Ага, я прям вижу, как не хотелось ей позировать...

— Вас, быть может, удивит, — сурово осекает меня он, — но она — опытный криминалист, бегло говорит на четырех языках, скачет верхом, отлично фехтует и стреляет, и является ценным сотрудником departement secret[766] Министерства внутренних дел, а в настоящий момент — нашего посольства в Берлине... куда я благодаря своим связям ее пристроил. Ах, вы удивлены! Я заинтриговал вас, друг мой?

— Вы? Вот она — могла бы, будь она где-нибудь под рукой. Но поскольку это не так, а позирование для пикантных фотографий бросает тень на ее безукоризненную чистоту, то...

— Разве я так выразился? Нет-нет, друг мой. Наша la belle Caprice[767] не demi-mondaine[768], но... женщина светская, скажем так. Вот почему она сейчас в Берлине.

— И как данная особа связана с маленьким дельцем, которое «придется мне по сердцу и послужит во благо нам обоим»?

Бловиц откинулся на стуле, сцепив на объемистом брюшке пухлые пальчики.

— Мне приходилось слышать, в одно время вы были весьма близки с германским канцлером, князем Бисмарком, но не питали к нему особых симпатий...

Я едва не поперхнулся коньяком.

— Спасибочки за обед и орден, старина Блов, — говорю я, намереваясь встать. — Понятия не имею, к чему вы клоните, но если тут замешан он, скажу, что не собираюсь приближаться к этому квадратноголовому ублюдку даже с целой Лейб-гвардейской бригадой в качестве охраны...

— Ну же, друг мой, успокойтесь, прошу вас! Присядьте, пожалуйста! Вам нет никакой необходимости... хм-м, приближаться к его светлости! Ничего подобного... Он будет фигурировать, как бы точнее сказать, на заднем фоне.

— Но и это чертовски близко! — уверил я его.

Но Бловиц запротестовал, убеждая выслушать его до конца. Судьбы наши связаны, продолжал настаивать он, и ему бы в голову не пришло предлагать нечто во вред мне, то есть все равно что себе. Совсем напротив. Я снова уселся и укрепил нервы коньяком — упоминание о Бисмарке неизменно пробуждает дрожь в моих поджилках, но я и впрямь был заинтригован, и не последнюю роль играла здесь обворожительная мамзель Каприз.

— Eh bien[769], — говорит мой собеседник, наклоняясь вперед, явно сгорающий от нетерпения выложить свою тайну. — Вам наверняка известно, что через несколько недель в Берлине все великие державы соберутся на конференцию, дабы пересмотреть нелепый Сан-Стефанский договор, заключенный между Россией и Турцией?

Вид мой его, видимо, обескуражил, потому как он надул щеки.

— Ну вы хотя бы слышали о недавней войне на Балканах?

— Разумеется, — киваю я. — Ходили слухи, что нас ждет вторая крымская кампания против этих moujiks, но, как понимаю, все рассосалось. А что до... как его, Сан-Стефано? Это для меня сущая тарабарщина, приятель.

Бловиц сокрушенно покачал головой.

— Ну о Великой Болгарии-то вы, конечно, знаете?

— Даже о малой понятия не имею.

Он едва не разрыдался.

— А о Ново-Базарском санджаке?

— Попрошу не выражаться, дружище. Мы с вами в приличном месте все-таки.

— Incroyable[770]!— всплеснул руками Бловиц. — И это говорит образованный англичанин, объехавший весь мир и заслуживший репутацию выдающегося солдата! Европа, висит, быть может, на волоске, а вы... — Он шлепнул себя по сальному лбу. — Дорогой мой `Арри, скажите мне в таком случае: в курсе каких последних новостей вы находитесь?

— Ну, дайте подумать... Наш подоходный налог вырос на два пенса, табачный акциз и лицензия на собак тоже... Какая-то там женщина обогнула земной шар на яхте...

Бловиц стал наливаться багрянцем, и я, беспокоясь за его здоровье, добавил еще пару деталей:

— Элспет прикупила один из этих фонографов, о которых везде столько шуму... Ах, да, еще Гилберт и Салливан поставили новую оперетту, чертовски классную, кстати. Мелодия такая веселая: «Англичанин я, поглядите на меня!»... прям как вы только что сказали...[771]

— Довольно! — Его дыхание сделалось затрудненным. — Вижу, мне придется заняться вашим политическим образованием, причем sur-le-champ[772]. Гилберт и Салливан, mon dieu[773]!

Слова у него не разошлись с делом, и поскольку я, уважаемые читатели, подозреваю, что ваши знания о Великой Болгарии и прочих заморочках недалеко ушли от моих, намерен в свою очередь коротко просветить вас. Это все жутко скучно, как и весь дипломатический бред, но лучше вам смириться и выслушать, и тогда вы сможете дать сто очков вперед любому всезнайке, которого встретите в клубе или за чаепитием.