Записки Флэшмена. Том 2.

Я, наверное, обратил бы внимание на некоторую неуместность подобного наряда в столь поздний час, если бы мог отвести глаза от продолговатого лошадиного лица, обрамленного спускающимися на плечи прядями светлых волос, холодных голубых глаз, презрительно глядящих поверх породистого носа, полного чувственного рта, белоснежной ручки, придерживающей мантию под несколько острым подбородком. Другая рука была покровительственно выставлена вперед, подставляя пальцы для поцелуя — создавалось впечатление, что гордая северная богиня снизошла до того, чтобы заметить ничтожного смертного червя, копошащегося у нее под ногами. Я покорно чмокнул, отметив про себя, что хотя ее нельзя сравнить по красоте с Монтес или Элспет, или Ехоналой, или еще дюжиной прочих, Бловиц был прав: «магнетизма» в ней имелось хоть отбавляй, вполне, чтобы вызвать обожание у него и ему подобных — ха, на миг я сам ощутил благоговение... Но мигом насторожился, размышляя: «Будь начеку, старина, она слишком хороша для настоящей, и вопреки всей своей царственной стати и надменности вполне может оказаться подделкой ценой в пару шиллингов; следи за ней, как коршун... Но можешь утешаться этой пухлой нижней губой и чувственностью, с которой дама позволяет тебе мусолить ей пальчики — верные признаки того, что при правильном обращении она способна отдаваться, как похотливая кошка». (Я всегда подмечаю такие признаки — есть у меня такой дар.)

— Очарован, ваше высочество, — говорю я, выпуская ее ладонь.

Пару мгновений мы приценивались друг к другу, затем она высвободила руку, чтобы указать ею на нижнюю полку с разобранной постелью.

— Вы явились без приглашения, сэр. Я уже собиралась почивать. Не ожидала вас сегодня ночью.

Говорила она на прекрасном английском с тем мягким дунайским акцентом, который так приятно слышать равно у мужчин и у женщин.

— Со стороны вашего высочества весьма любезно было вообще ожидать меня, — отвечает сэр Галахад-Флэши. — Если я некстати, извинением мне, может статься, послужит то, что увидев прежде ваш портрет, я дождаться не мог, как бы увидеть оригинал.

Она вскинула бровь.

— В самом деле? Исходя из факта, что из Парижа мы выехали уже часа два назад, могу сделать предположение, что ваша неспособность ждать дозволила-таки отобедать?

И улыбается хладнокровно так, ушлая стерва. Ладно, детка, мы еще посмотрим.

— Без аппетита, ваше высочество, — заявляю, — и со все нарастающим нетерпением. Знай я, насколько красота ваша затмевает изображение на фотографии, обошелся бы без десерта, не исключено даже, что без poulet aux truffes[874]. Глянув на ваш поднос, я понял, что вы насладились и тем и другим, так что можете представить себе, на какие готов я жертвы. — Я подошел на шаг и глубоко вздохнул, восторженно глядя на нее. — Но что я говорю? Правда в том, что одного взора этих прекрасных глаз, блеска этого золотого каскада волос достаточно, чтобы заставить меня ограничиться сэндвичем с сыром да пинтой стаута[875].

Комплимент сбил ее с толку, что неудивительно. На пару секунд она замерла, одарив меня леденящим взором королевы Бесс[876], а потом, к удивлению моему, губы принцессы затрепетали в улыбке, она усмехнулась и наконец расхохоталась в голос, черт ее побери. Я был прав — под ледяной оболочкой пряталась человеческая сущность, и в этот миг меня пронзила симпатия к ней. И не только благодаря похоти, хотя я размышлял, не наступило ли время пустить в ход перекрестный захват Флэшмена (одна рука на грудь, другая на ягодицу). Но потом решил обождать и понаслаждаться еще немного пикировкой. Заставь женщину смеяться — и ты уже на полпути, чтобы уложить ее в постель. Она теперь смотрела на меня как-то странно: на четверть весело, на три четверти настороженно.

— Poulet был сносным, crepe chantilly...[877] — Кральта пожала плечами. — А еще я начинаю склоняться к тому, что месье Бловиц был исключительно правдив, когда говорил о сэре Гарри Флэшмене как человеке совершенно удивительном. «Tres amusant, tres beau, — это его слова, — и... tres galant»[878]. — Она смерила меня взглядом, холодная улыбка на прекрасном лошадином лице приобрела надменно-кокетливый оттенок. — Ошеломительно галантный.

— Всему виной эти крошечные комнаты — парни моей комплекции разрастаются в них до громадных размеров, — отвечаю я, довольный возможностью продолжить перепалку, тем более что был уверен насчет нее, и с интересом наблюдал, как принцесса поддерживает игру. В конце концов, она из тех, кому чего-то от меня надо.

— Быть может, ваше высочество сделает одолжение и присядет?

Я указал на единственное в купе кресло, и Кральта, поглядев на меня искоса, грациозно опустилась на сиденье, положив руку на подлокотник и подперев пальчиком щеку, но продолжая предусмотрительно придерживать меховую накидку.