Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 2

Указав на исторически неверный подход дать «Гамлета», где все веет средневековьем, на фоне даже фламандских ковров, а тем более французских гобеленов, возникших в Париже и Аррасе только в начале XVII в., — это нарушит художественную внешнюю сторону спектакля, и я предложил остановиться на цветных стеклах — витражах, столь любимых в средневековой готике… Такие витражи и стали основным акцентом хороших декораций (работы худ[ожника] М. В. Либакова).

Артисты и художники собирались у меня, им я демонстрировал материал по декорациям, костюмам и быту эпохи средневековья. Чехов предложил мне прочесть лекцию в театре для артистов — исполнителей в «Гамлете». «Душа средневековья» была моей темой.

Летом 1924 г. была образована комиссия Госплана по восстановлению Ленинграда. Я вошел в состав комиссии по обследованию исторических зданий[1189].

Наступил сентябрь, 28-го случилось в Ленинграде наводнение[1190], и правительственной комиссии Госплана предстояло немедленно принять восстановительные меры по ликвидации этой катастрофы. На второй день наводнения я был уже в Ленинграде. Под водой была большая часть Васильевского острова. К квартире В. А. Рышкова в здании Академии наук, где я постоянно останавливался, пришлось подъезжать в лодке.

Васильевский остров в гаванской части наиболее пострадал. Водой был залит Ленинград на ²/₃, и мостовая даже на Невском была разворочена до самого Аничкова моста. По Фонтанке и Мойке бурлила вода, заливая набережные, и еще плыли доски, крыши, бревна, дрова — всякий хлам. У Летнего сада выброшенная на мостовую барка с сеном разносилась бурливой волной. Ветер пронизывал, серое небо, вздувшаяся Нева… Неприглядный жуткий пейзаж, и Медный всадник был еще окружен водой.

Работы комиссия провела энергично. Я же остался в Ленинграде, работая в комиссии по восстановлению города[1191]. Осмотры залитого водой и поврежденного Эрмитажа, Петергофа и других мест дали мне возможность детально ознакомиться с этими замечательными памятниками русской архитектуры[1192].

В Академии наук часто были деловые встречи с ученым секретарем Академии С. Ф. Ольденбургом и вице-президентом А. П. Карпинским. Ольденбург изумлял своей работоспособностью: с 8 час[ов] утра (что для Ленинграда считалось очень рано) он уже был в своем большом кабинете Академии, и даже зимой неотопленном. Постоянно свежая голова, ясный ум, хорошая выразительная речь, — все около нашего любимого музейного дела, — а затем он переходил в беседах в далекую глубь буддийских монастырей (был знатоком буддизма), и слушать его было наслаждением.

Снос Чудова монастыря в Кремле. Фото 1930-х гг.

В это же время в 1925 г. стал я работать в Высшей арбитражной комиссии СТО (Совет Труда и Обороны) в качестве эксперта по вопросам строительства. Одной из интересных работ была экспертиза в Крыму зданий, разрушившихся под действием оползней. Поездка в Крым, где я пробыл все лето, ознакомление с оползневыми явлениями, осмотры по поручению курортного управления мест будущих санаторий[1193] — были чрезвычайно интересны.

Природа Крыма такая богатая, равноценная по широте средиземноморской, и вместе с тем такое подавляющее беспомощное хозяйство. Полная во всем неурядливость. Засоренность пляжей, неуменье сделать культурными столь исключительно богатые места, убожество примитивных построек, грязь санаторий, беспланово разбросанных по побережью, неуменье использовать наследство буржуазных «вилл» — все это поражало и вызывало чувство досады. А над всем таким «хозяйством» с укоризной смотрел горный кряж яйлы[1194] со скалистой Ай-Петри, где на вершине вместо культурного отеля стояла полуразвалившаяся лачуга, в которой оборванный татарин мог предложить только прокисшее вино и сыр-брынзу с черствым грязным хлебом.

Я детально осмотрел все побережье, начиная с Фороса, кончая Алуштой и Феодосией, и везде тогда была та же грустная картина неорганизованности и беспечности среди роскошной природы нашего юга.

Живописнейшее место Ореанды было особенно запущено. Развалины дворца, строенного архит[ектором] Шинкелем в начале XIX в. в формах позднего ампира, стояли беспризорными и забытыми. Сделав обмеры и зарисовки дворца, я тщательно добивался у местной администрации средств на сохранение и восстановление такого интересного фрагмента архитектуры[1195]. Дал проект обстройки места с сохранением этих художественных остатков. Все было тщетно! «Искусство» было словом незнакомым и малопонятным среди тогдашней администрации.

Богатая южная природа словно отодвигает интерес к искусству. Царила безвкусица в магазинах, и даже предметы «на память о Ялте», «О Крыме» были по своему безобразию угнетающими. Не говоря уже о том, что даже небольшого толкового путеводителя по Крыму тогда не было, — появились они хорошо составленные и неплохо изданные уже позже.