Записки на досуге

Верно сказал воин. О каком человеколюбии может идти речь, если не вступил ты на путь семейной любви? Даже тот человек, который не исполнял сыновнего долга, поймёт своих родителей, когда обзаведётся детьми. Для человека, который отринул этот мир и отвязался от него, непростительно относиться с пренебрежением к тем, кто отягощён земным, лестью и желаниями многими. Прочувствуй сердце такое — и поймёшь, что ради любви к родителям и детям человек забывает про стыд и способен стать вором. Чем считать такого человека преступником, лучше устроить так, чтобы в этом мире не стало голода и холода. Если нет у человека достатка, сердце его недостаточно, и тогда при нужде он возьмёт чужое. Если не управлять как надо, людей будут мучить холод и глад и преступников не извести. Заставлять страдать и понуждать преступать закон, а потом наказывать — разве это дело?

Как сделать людям доброе? Если правители откажутся от роскоши и расточительности, если станут народ ласкать, а землепашеству способствовать, будет в этом для низов несомненный прок. Тот, у кого всегда есть одежда с едой, а он всё равно живёт воровски, вот тот и есть настоящий преступник.

143

Когда слышу о том, что человек встретил свой последний час с достоинством, мне представляется, что он отошёл мирно и спокойно. Однако глупцы любят с восторгом порассказать про разные диковинки и чудеса, про то, что покойник сказал, как он себя вёл — и всё это в соответствии со своими пристрастиями, но что совсем не сообразуется с тем, каким этот человек был на самом деле. Ни праведник, ни высокоученый муж судить покойного не могут. Каков он был, решать не людям.

144

Однажды святой Мёэ из храма Тоганоо шёл своей дорогой и увидел, как некий человек мыл своего коня. Он говорил коню: «Будь спокоен, будь спокоен!» Остановился святой и сказал: «Вот чудеса! Видно, велики были дела твои в прошлых жизнях! Ведь ты читаешь коню молитву Будды спокойствия! А кому принадлежит сей досточтимый конь? Я так понимаю, что человеку знатному?» — «Да, моего хозяина высокоблагородием кличут». — «Дивлюсь я! Ведь это „благородный Будда спокойствия“ получается! Радостно! Как удалось тебе так к Будде приблизиться?» Сказав так, святой от умиления аж прослезился.

145

Хата-но Сигэми состоял в охране государя. Как-то раз он сказал относительно Симоцукэ, соблюдавшего обеты Будды под именем Синган, который служил охранником у отрёкшегося государя: «Явлены мне знаки, что он когда-нибудь свалится с лошади. Надо ему быть поосторожнее». Никто предупреждению не внял, но Симоцукэ всё-таки с коня свалился и убился до смерти. Тогда люди стали говорить о Сигэми как об искуснике, который знает волю богов.

Когда же Сигэми спросили, как удалось ему узнать судьбу несчастного, он отвечал: «Как-как? Да у него задница была вроде персика — в седле не усидишь, а лошадей при этом он любил норовистых. Чем тебе не знак судьбы? А вообще-то я никогда промашки не даю».

146

Настоятель Мэйун как-то спросил у прорицателя: «Следует ли мне опасаться смерти от оружия?» Тот ответил: «Да, такой знак явлен». — «И что же это за знак?» — «На твоём лице ничего такого не написано, но вопрос ты всё-таки задал. А это уже нехорошо».

Мэйун и вправду принял смерть от стрелы.

147

Люди стали поговаривать о том, что шрамы от лечения прижиганием являются знаком нечистого и могут послужить препятствием для служения богам. Странно — ведь в прежних установлениях ничего такого не говорится.

148

Когда человеку больше сорока и ему делают прижигания, но под коленкой не делают, у него может закружиться голова. Никогда не забывайте про коленку!

149

Панты оленя нюхать не след! Там водятся маленькие червячки. Вползая в ноздри, они добираются до мозга и пожирают его.

150

Человек, задумавший овладеть каким-нибудь умением, склонен повторять: «Пока не достигну совершенства, не стану понапрасну открываться людям. А вот когда выучусь как следует, тогда и предстану перед ними и удивлю их». Так вот, скажу: такому человеку искусником не стать. Пока неумел, но пребываешь среди людей умелых, да не смутят тебя ни брань, ни насмешка — всё преодолеешь, а если одушевлён своим делом, пусть даже нет в тебе природного дара, с пути не собьёшься, годы учения проведёшь с толком и станешь искуснее того, кто одарён с рождения, но желанием не горит. И станешь тогда мастером, люди признают тебя и не будет тебе равного.

Люди, славные в Поднебесной своей искусностью, были когда-то неумелы, изъянов имели немало. Но путь их был прям, основы крепки, они делали дело не по своему хотению — вот и стали они прославленными учителями и наставниками. То, что сказал, ко всякому умению относится.

151