Записки о болгарских восстаниях

«Эй вы, поживее! Надо скорей доехать до леса»; «Смотрите, как бы телята не разбежались»; «Стреляйте в тех, кто вздумает вернуться; нельзя оставлять их у врагов», — кричали люди, заглушая скрип телег и плач детей. Прибавьте к этому заливистый лай собак, блеянье овец, мычанье коров — и вы получите полное представление об этих «бунтарях» на повозках и с малыми ребятами!

Все это было трагично. В нашем отряде не оказалось человека, который удержался бы от слез. Я видел, как плакал Бенковский, тот самый Бенковский, который родился мятежником, для кого не было ничего святого, кроме свободы болгарского народа. Воевода повернул коня в сторону, чтобы скрыть свою слабость; проливать слезы — это казалось ему недостойным повстанца и воеводы.

— Спросите, от кого они бегут и куда? — приказал он.

Знаменосец Крайчо и я подъехали к беженцам и задали им эти вопросы.

— Бежим от неволи, господин, и от врагов наших, турок; едем в лес искать свободы… — отвечали беженцы.

Кто мог остаться равнодушным и не растрогаться, услышав эти слова простодушных крестьян? Впоследствии, когда уже наши города и села были полностью разрушены и опустошены, бегство нескольких деревень в леса не произвело бы такого впечатления. Но в ту весну все было иначе. Тогда человека приводило в умиление и вдохновляло на подвиг то обстоятельство, что крестьяне, мирные, ни в чем не повинные земледельцы, покинули родную деревню, свой милый отчий дом и ушли в неизвестность, в лесные дебри, обрекая себя на скитания и лишения в сырых и холодных ущельях, под открытым небом, только ради одного — сбросить с плеч тяжкое бремя рабства.

Холопы и лизоблюды тиранов, которые считают шпионов ангелами, а жандармов — святыми и мерят судьбы народов аршином своего кровожадного государя, скажут, что крестьян сбили с правильного пути какие-то недруги. Не слушайте этих людей! Они — лицемеры и заклятые враги всем тем, кто стремится жить независимо по своей воле. Они сыплют словами «бог», «христианство», «вера»; но вы бегите от них, ибо тот, кто им служит, — величайший подлец.

— Боже! Даруй мне силы и не оставь меня… Помоги мне в святом деле, помоги вырвать народ из железных ногтей тирана! — воскликнул Бенковский, и слезы его покатились градом…

Все молчали: никто не смел нарушить тишину, понимая, что настала торжественная минута и наш предводитель обуреваем священным воодушевлением. Наконец Бенковский обернулся к собравшимся крестьянам и произнес огненную речь. Они, сняв шапки, принялись креститься, как в церкви во время обедни, и многие становились на колени, словно перед ними стоял Христос. Речь воеводы пришлась им по душе — он сумел затронуть в них самые чувствительные струны.

Мы дали необходимые указания крестьянам и направились в село Калугерово, чтобы поднять все окрестные болгарские селения и напасть на турецкие поселки. Вскоре нам повстречался отряд, ехавший с красным знаменем. То были жители Калугерова, только мужчины, тоже двинувшиеся на Еледжик. Из этого отряда мы взяли с собой нескольких повстанцев.

Жители турецких поселков полагали, что они все еще пользуются высоким покровительством султана. Я хочу этим сказать, что они пока ничего не знали о восстании и спокойно продолжали работать в поле. У калугеровцев были с ними старые счеты, но свести их они собирались лишь после того, как перевезут свои семьи в горы.

Завидев на полях наш отряд и красное знамя, турки сначала пристально всматривались в нас, чтобы узнать, надеты ли на нас черные шапки, а убедившись в этом, бросились бежать к поселку, расположенному поблизости. Некоторым удалось запрячь волов, другие просто погнали их впереди себя, прочие и этого не успели сделать. Вскоре на полях не осталось ни живой души, зато окрестные холмы были усеяны мужчинами и женщинами, бежавшими к поселку. Немного погодя там поднялся ужасающий шум. Наш отряд, рассыпавшийся по полям, вероятно, казался жителям чуть ли не целой армией. Турчанки визжали тонкими голосами: «Ой, мама! За нами гонятся!», а собаки скучились в одном месте. Паника возросла, когда мы начали стрелять по туркам, убегавшим от нас с быстротою серн.

В поселке грянуло два пистолетных выстрела — знак правоверным собраться и приготовиться к обороне. Все жители от мала до велика побежали к белокаменному зданию мечети и заперлись в ней: из узких окон высунулись ружейные стволы, а мулла поднялся на минарет и жалобным голосом стал призывать благодать аллаха на свою паству. Наши ребята ползком добрались до сельских плетней и оттуда принялись стрелять по мечети из карабинов.

Но и турки не сидели сложа руки. Быстро приблизиться к мечети нам так и не удалось. Пришлось бы не менее трех дней осаждать поселок, чтобы войти в него. Задерживаться не имело смысла — игра не стоила свеч. Поэтому мы сняли осаду и направились к Елшице, после того как подожгли несколько домов и взяли в плен двух турок.