Записки о болгарских восстаниях

Теперь болгары поняли, к чему привела сдача оружия, почувствовали, что смерть их близка, но было уже поздно. Барутанлия повернулся к своей орде и велел послать два-три десятка башибузуков в село с приказом тщательно обыскать его и найти спрятанное оружие. Башибузуки отправились в село безо всякой опаски, так как бояться им уже было некого. Они только хотели удостовериться, не обманывают ли их болгары, не сдали ли они только старые ружья. С башибузуками отправили Ангела Кавлака, остальных посланцев Барутанлия задержал как заложников, до возвращения башибузуков. А те степенно вошли в село и, еще не уверенные в том, что болгары действительно сдались, вели себя вполне пристойно. Они только приказали населению выдать, пока не поздно, всех, кто спрятали оружие, и потушить опустошительные пожары. Да, именно приказали, потому что видели перед собой уже не повстанцев с карабинами, а покорных рабов, по лицам которых можно было понять, насколько они обескуражены и пали духом.

И действительно, сдав оружие, несчастное население совершенно растерялось. Оно не смело ничего сказать, молча принимало любое предложение, раскаивалось в своем поступке, предчувствовало что-то страшное, ужасное, но, как я уже сказал, — делать было нечего… Некоторые, наиболее легковерные, главным образом женщины, пошли тушить пожары, а более впечатлительные и умные только вертелись на одном месте, словно их одурманили или ударили обухом по голове. Башибузуки оружия не нашли. Если кое-кто и не сдал его, то спрятал надежно.

Между тем Ангел Кавлак вместе с двадцатью башибузуками поднялся по холму к лагерю Барутанлии. Он снова заверил Ахмеда-агу, что все оружие сдано и во время обыска ничего не нашли. Возможно, Ангел Кавлак, один из главных виновников сдачи, уже готовился выслушать из уст Барутанлии слово «аферйм» /прекрасно/ или «машалла» /молодец/. Но зверь задумал иное…

Убедившись, что батакчане в его руках, Ахмед-ага вскочил, окинул взглядом своих кровопийц, заревел во все горло: «Марш! Бей их!» — и показал пальцем на наших испуганных посланцев, которые стояли ни живы, ни мертвы, окруженные со всех сторон врагами, как овцы, пригнанные на бойню. По приказу Барутанлии башибузуки бросились на них, кто с обнаженным ятаганом, кто с заряженным ружьем, готовые растерзать их на куски. Палачи набросились на свои жертвы, как волки на добычу. Петр Трендафилов, Вранко Димитров и Петр Каваджиев были отданы на растерзание нескольким разбойникам, и те изрубили их на мелкие куски.

Ангел Кавлак, этот турецкий интриган, который играл столь коварную роль во время восстания, который бегал от позиции к позиции, разлагая и деморализуя повстанцев, который, наконец, сделался чем-то вроде агента Барутанлии и стал виновником бесславной гибели множества храбрых батакчан, — Ангел Кавлак не получил награды за свои дела. Пронзенный десятком пуль, он рухнул на землю неподалеку от того места, где сложили свои головы истинные мученики. Вообще в 1876 году турки всегда так поступали с предателями, с теми, кто сдавались, кто были готовы целовать им ноги. Так было в Перуштице, Копривштице, Дряновском монастыре и других местах.

Из пятерых «заложников» самую мученическую кончину принял Трендафил Тошев. Его, как и Басила Петлешкова в Брацигове, положили между двумя подожженными кучами соломы и сожгли на медленном огне. Его отчаянные вопли не тронули ни одного мусульманского сердца…

Скорбная весть о зверском убийстве батакских посланцев быстро долетела до села, и жители узнали все подробности страшного события. Оно ошеломило всех от мала до велика, стало своего рода прологом драмы, задуманной Барутанлией. Смятенное и беззащитное население перестало тушить пожары, которые, впрочем, и нельзя было потушить, и вообще забросило все насущные дела. Как стадо овец, оно кинулось к церкви и школе, заперлось там в ожидании неминуемой гибели.

—

5

Кровожадные разбойники забегали по пути в опустевшие дома, грабили, убивали, насиловали. Наконец они собрались возле церкви и школы. Они уже знали, что за стенами этих священных зданий скрываются их беззащитные жертвы. Башибузуки попытались сломать ворота церковной ограды или перескочить через нее, но это оказалось не так-то легко. Крики «Саран!», «Басын!», «Вурун!» /Окружай! Топчи! Бей!/ оглашали воздух, вселяя ужас и трепет в сердца осажденных батакчан.

Что касается школы, стоявшей неподалеку от церкви, то ее судьба решилась очень быстро. Башибузуки ворвались в здание и начали резню, едва переступив порог. Многие осажденные прятались в шкафах и чуланах, но их тоже закололи или зарубили. В их числе были священник Нейчо Паунов и учитель Тонджоров, уроженец Самокова. Первому палачи сначала выкололи глаза, потом изрешетили все тело. Учителя Тонджорова изрубили. Он погиб в том самом здании, где всего несколько дней назад сидел за своим скромным учительским столом, учил, наставлял.