Записки о Панемской войне (СИ)

В светской жизни столицы всё было как на хорошо знакомых ей картинках с экрана. Вычурные одеяния, невообразимые парики фантастических расцветок, разрисованные татуировками тела. Вот человек-крокодил с зеленой кожей и волочащимся по полу хвостом… Вот дама в белоснежном платье с господином во фраке и цилиндре. Вот оживший мертвец в полуистлевшем саване, идущий под руку со Смертью… Вот рыбак, завёрнутый в сеть, смеющийся в компании бойких золотых рыбок в расшитых бриллиантами купальниках. Вот сожженная на костре ведьма, от обгорелой рубашки которой пахнет серой. Все они разные, и все — одинаковые, словно все принесли Обет подчеркнуть внешнее отличие друг от друга, на которое, и это было отчетливо видно, никто на самом деле не обращал внимания.

В какой-то момент взгляд Труде упал на ведущую в бельэтаж лестницу. Как можно ходить на таких колодках, подумалось ей, увидевшей перед собой десятки ног обутых то в сандалии на высоченных платформах, то в туфли на невообразимо изогнутых каблуках, то, несмотря на тёплый вечер, в массивные закрытые шнурованные сапоги. Цвет, фасон, отделка — всё соответствовало страсти казаться оригинальными. И тут она заметила то, что впервые по-настоящему её обрадовало: некоторые из гостей, вот та яркая особа, наряженная дриадой, или изображавший Вакха толстяк, и кое-кто ещё явились на раут босыми. Решение пришло моментально: сбросив балетки и прикоснувшись ногами к гладкому, покрытому блестящим лаком паркету девушка из Валльхалла почувствовала истинное блаженство. Семилетний её Обет, редкий среди соплеменников, но очень уважаемый ими из-за суровости, завершился больше трёх лет тому назад, но, как часто бывало у них с Обетами, породил стойкую привычку, весь сегодняшний день доставлявшую одни неудобства. Теперь, пожалуй, можно будет, думала она, и пройтись по этажам и залам, посмотреть на публику и порадовать Бьорна…

Вокруг стоял такой шум, что следовать заветам Плутарха валльхалльцы передумали почти сразу. Откуда-то неслась громкая музыка, накрывавшая собой гул десятков голосов, скрежет вилок и ножей о тарелки, звон ударов стекла о стекло и прочие звуки, издаваемые пирующей толпой: гости, разбившиеся на маленькие группки были вынуждены кричать друг другу, чтобы услышать хоть что-то, но всё равно ничего не слышали. Бьорн то и дело требовал от Труде пересказать их речи, но она была бессильна… Прежняя её уверенность в знании языка была на грани полного исчезновения. Одни бессвязные обрывки, из которых не всегда складывались даже отдельные слова, не то что фразы. Пару раз она пыталась пристроиться к какой-нибудь группке, чтобы вслушаться в разговор, отчего разочарование только росло. Если и получалось уловить смысл беседы, то в самых общих чертах: здесь обсуждают эффекты, которые производит тот или иной краситель для волос, там вспоминают про свои путешествия, в другом месте делают прогнозы на какие-то состязания, еще где-то говорят о каких-то фамилиях, не то людей богатых, не то влиятельных, видимо, претендентов на высокие должности и наследников крупных состояний. «А вдруг Бьорн решит, что я негодная переводчица, что я обманула советников, провалила Авантюру и поднимет скандал?.. Я стану подначальной…» И когда он в очередной раз взял её за локоть, чтобы обратить на себя внимание, Труде уже начала было паниковать, но услышала довольно неожиданные слова поддержки:

— Труде, успокойтесь… Представьте, понял бы кто-то из них, — он показал рукой на пеструю толпу, — наш разговор, к примеру, об Авантюре Родгарда Альварссона? Или о том, кто станет капитаном «Золота Рейна»?..

— «Вольный стрелок» успел надоесть вам, капитан? — ядовитое замечание прозвучало секундой раньше, чем она подумала о том, что задевать Бьорна было сейчас совсем не в её интересах.

— Кто бы отказался поменять старый фрегат на новый авианосец… — многозначительно молвил секретарь и, словно ничуть не обиделся, продолжил успокаивать свою спутницу, пока в какой-то момент не осекся, привлечённый чем-то более интересным, чем опечаленная Труде, — лучше посмотрите вот туда!

В указанном направлении через один пролет парадной лестницы возле перил внутреннего, выходящего в небольшой атриум балкона стояли Они, виновники сегодняшнего торжества, счастливые влюбленные Победители. Вокруг не было ни свиты, ни даже компании…

— Труде! — если можно кричать яростным шепотом, то именно так произнес свою тираду Бьорн, — они одни, как в пустыне! Быстро к ним! — хватка, которой он все это время сжимал руку переводчице, с каждым мгновением крепла, словно наливалась медвежьей силой.

— Куда к ним? — таким же шепотом рявкнула девушка, безуспешно пытаясь вырвать локоть из лап капитана, — здесь не принято знакомиться вот так запросто, нужно, чтобы кто-то нас представил…