Записки охотника

15(27) февраля 1847 г. Некрасов писал Тургеневу в Берлин: «Радилова я буду ждать с нетерпением; мне эти ваши рассказы по сердцу пришлись» (Некрасов. Т. 10. С. 62). Это был ответ на недошедшее до нас письмо Тургенева от начала февраля ст. ст. 1847 г., в котором, судя по словам Некрасова, Тургенев писал о намерении написать рассказ и, возможно, о начале работы над ним. Завершение работы можно отнести к началу марта 1847 г., так как уже в середине этого месяца рассказ был у Белинского; 17 марта Белинский сообщил Боткину о получении третьего «отрывка» из «Записок охотника» (см.: Белинский. Т. 12. С. 352-353). Под номером III в «Современнике» значился «Мой сосед Радилов».

Тургенев продолжает обличение этических норм господствующего класса. По законам жесткой церковной морали Радилов не может жениться на любимой женщине, так как она сестра его первой (умершей) жены. Их любовь считается «незаконной», брак невозможен, ложная мораль делает несчастными двух хороших людей. Тургенев в художественной форме выражает здесь мысль Герцена о «Дощатом балагане нашей морали», разделяет его негодование против нравственного рабства, предрассудков и условностей, связывающих современного человека. Все это прозвучало в статье Герцена «Новые вариации на старые темы», опубликованной в том же «Современнике» всего двумя месяцами ранее рассказа Тургенева, в мартовской книжке за 1847 год (см.: Герцен. Т. 2. С. 98).

Критика обветшалой морали, ложно понимаемой нравственности была в центре внимания литераторов круга «Современника». Вопросы эти в разных аспектах ставили, например, И. Панаев (повесть «Родственники»), Некрасов (стихотворение «Нравственный человек»), Белинский в своих критических статьях.

В упомянутом выше письме Белинского к Боткину от 17 марта 1847 г. критик очень сочувственно отозвался о рассказе: «Он (Тургенев. — Ред.) прислал рассказец (3-й отрывок из „Записок охотника“) — недурен…»

Чиновник же, который вел следствие по «делу» о «Записках охотника», написал в рапорте: «…рассказ этот противен мудрым постановлениям нашей церкви, следовательно, противен и нравственности» (Оксман. С. 275).

ОДНОДВОРЕЦ ОВСЯНИКОВ (с. 40)

Впервые — в журнале «Современник», 1847, № 5, отд. I, с. 148-165 (ценз. разр. 30 апр.), под № IV. Подпись, общая для четырех рассказов: Ив. Тургенев.

Автографы неизвестны.

Работу над рассказом Тургенев мог начать не ранее середины февраля ст. ст. 1847 г.; в не дошедшем до нас письме из Берлина к Некрасову от начала февраля ст. ст. 1847 г. Тургенев сообщал о работе лишь над одним рассказом — «Мой сосед Радилов», не упоминая ни об «Однодворце Овсяникове», ни о «Льгове». Иначе в ответе Некрасова непременно прозвучали бы эти названия (см.: Некрасов. Т. 10. С. 62). Скорее всего, рассказ был написан после отправки в Петербург рукописи «Радилова» (начало марта) и до начала работы над «Русским немцем» (апрель 1847 г.).

В цензурной рукописи цензор вычеркнул слова «с бессрочными» (С. 48 наст. изд.), которые впервые восстановлены в изд.: Тургенев И. С. Собр. соч.: В 12 т. М., 1953. Т. 1 С. 139.

В цензурной рукописи со слов «Да, да, — подтвердил…» (С. 43 наст. изд.) до слов «Ну, подите вы…» (С. 48 наст. изд.) главный герой называется Вылышковым. В изд. 1852 г. фамилия (как и в «Современнике») — Овсяников. Земля, отнятая у Овсяникова, в «Современнике» и в «цензурной» рукописи называется Дубиновщиной (а не Дубовщиной).

Рассказ «Однодворец Овсяников» связан с замыслом ненаписанного очерка «Размежевание» и с комедией «Завтрак у предводителя» (Клеман. Программы С. 119. См. также комментарий к комедии «Завтрак у предводителя»: Сочинения II. Т. 2. С. 623-624).

Исследователи и современники Тургенева не без основания указывали на разных лиц как на прототипы центрального персонажа. Мы располагаем теперь и документальным подтверждением этого. Так, в 1763 г. прадед писателя И. А. Лутовинов хлопотал о записи купчей, совершенной им с Петром Осиповичем Овсяниковым на приобретение у последнего «жеребья деревни Голоплеки, Протасовский починок тож, да жеребья пустоши Овсяниковой на реке на Сальнице» (ЦГАДА. Ф. 1209. Ед. хр. 16024. Кн. 28).

Еще одна документальная иллюстрация к рассказу. В 1788 г. Ливонским уездным судом привлекался к иску поручик Николай Лукин за то, что приказал сечь кнутьями однодворца Нефеда Овсяникова и жену его Февронью и отобрал у них скот за якобы взятый у него долг 50 рублей (ГАОО. Ф. 5. Дело 382 нижнего земского суда).

В архиве Государственного музея И. С. Тургенева в г. Орле хранится дело о покупке В. П. Тургеневой земли у помещика И. И. Чертова, ее соседа. В этом деле упоминается и о продаже Чертовым восьми десятин земли однодворцу Овсяникову из села Голоплеки (см.: Орл. сб. 1955. С. 290); «В Голоплеках и теперь живут Овсяниковы, вероятно, потомки тех однодворцев, о которых писал Тургенев» (Богдановы. С. 14).