Записные книжки дурака

Несут они обычно невесть что, отбывая каждый привычный, отрепетированный номер. Из передачи в передачу – одно и то же. С теми же интонациями. Без малейших доказательств, попыток что бы то ни было учесть из прошлого опыта – своего и страны, и, упаси Г-ди, проанализировать. Поток сознания. С какого-то момента начинаешь остро ностальгировать по Риму, где их быстро скормили бы на арене полезным хищникам. Всё народу развлечение. И не застаивались бы на публике одни и те же люди с одними и теми же жестами и выражением лиц, говорящие одни и те же слова, в которые сами они, голову можно дать на отсечение, не верят. Разрешили бы их бить по голове, так хотя бы гладиаторские бои можно с ними было бы устраивать. А так куда девать идиотов? Там же оперативной памяти, как у декоративных рыбок – на две минуты. Они не помнят – и не способны запомнить не только то, чем прославились в годы, когда были чем-то. Или кем-то. Но они и того, что говорили за сутки до того, не помнят!

Какие есть во всех этих публичных говорильнях отличия? Сидят или стоят участники – и сколько их там. Один из излюбленных типов таких шоу – барьерный. Непонятно, по какому принципу участников разбивают на две группы, которые стоят перед барьерами и поливают друг друга последними словами – перелаиваются. Слушать друг друга никто не слушает, но оно и не предусмотрено. Перекрикивание оппонентов приветствуется. Оно, по мнению ведущих, оживляет однообразно убогий сценарий происходящего. Мордобой редок, но тоже бывает. Иногда в сторонке сидит третья группа лиц – традиционно небольшая. Это как бы независимые эксперты, которым изредка тоже дают что-то провякать. Смысла во всей этой дискуссии примерно столько же, сколько в Новгородском вече, если запретить метание бояр с моста в Волхов. Или в стрижке свиней. Визгу много, шерсти мало. Благо тут весь смысл не в том, чтоб был какой-то результат, а в самом процессе. Если бы участникам дали холодное или огнестрельное оружие, были бы гладиаторские бои. И смысл появился. А так – непонятно.

Есть и более сложные конструкции. Например, передачи, в которых публике разрешается участвовать в происходящем. Что превращает их в подобие птичьего базара или коммуналки в ходе ругани из-за очерёдности на уборку мест общего пользования. При этом на больших экранах, прерывая крики и ругань, как бы вдруг появляются известные политики, губернаторы или общественные деятели из допущенных ко двору, желающие сказать свои пять копеек. Причём становится ясно даже и ежу, что вся эта передача построена из соображений их появления на публике, срежиссирована под них и все на ней прочие не более чем статисты. Попав туда, чувствуешь себя абсолютным идиотом. Настроение мерзкое. Время потеряно. Зачем согласился? Зачем сразу не ушёл? Хотя, откровенно говоря, пару раз, поняв, куда его втаскивают, автор разворачивался и уходил ещё до начала. И с тех пор не приходил на эти передачи, как его ни уламывали. Поскольку исправить в таких эфирах ничего нельзя. Хочется полоснуть ведущих очередью из «калаша», но нельзя. Люди же. Так проще к ним и не ходить.

В жизни автора было и есть по сей день ровно одно исключение – ведущий популярного вечернего телевизионного политического шоу, который его друг и к нему на передачи автор ходит. Однако они и построены куда толковей прочих. Трибунки для участников стоят по кругу – не нужно изначально попадать в какую-то команду. Каждый сам по себе и говорит от своего имени. Да и публике микрофонов не дают. Аплодировать она аплодирует, но хотя бы молчит. Опять же, ведущий не только умён, но и ироничен, позволяя себе (или ему это позволяется) посмеиваться над сильными мира сего. Что само по себе симпатично. Да и идёт программа в прямом эфире, по крайней мере на Дальний Восток. После чего в соответствии с часовыми поясами откатывается до Москвы. Ну, тут что поделаешь. Страна уж больно большая. И, кстати, в Израиле и Соединённых Штатах её тоже смотрят, так что родственники имеют возможность автора в программе его друга увидеть. Что стимулирует его нежелание позориться у всех остальных.