Запорожская вольница

Дорога ведет от ворот, к воротам, наконец, и приводит. Гора с горой не сойдутся, а человек с человеком, как и вода с водой, обязательно встретятся. Разные пути и проселки приводили к воротам. Среди них в старину были и «гостинцы» – дороги, которыми двигались чумаки, паломники, кобзари. Позднее на Украине «гостиной» стали называть вообще и гостевание, и гостевые ритуалы, и подарки, и самых гостей. Немного нужно было дорожному человеку, который оказался под гостеприимной крышей. У него одна забота – немного отдохнуть и дальше пойти. Путник лавки не засидит, кровати не заспит. Это хорошо понимали запорожские казаки, которые сами много странствовали. Часто в степных бурдюгах и плавневых хижинах, которые никогда не замыкались и были «открытыми всегда и для всех», казаки специально для бродячего люда оставляли на виду продукты. Путник при желании мог даже разложить костер и приготовить из них себе обед. По запорожскому обычаю, пришлый человек, поев и отдохнув под чужой крышей, в знак благодарности делал из дерева маленький крестик, который оставлял в бурдюге. Вот как об этом обычае гостеприимства рассказывал кушугумовский дед Джигирь: «Казаки ни в чем не таились. Как идут куда – курень не закрывают. Войдешь в курень – казан висит, пшена мешочек, мука, вяленая рыба, а у другого и ваганы меда стоят. Хочешь, мед ешь, хочешь, тетерю вари или кулеш. За еду ничего не скажут, а брать из куреня – не бери: узнают – дадут нагаек». Если же хозяин неожиданно приходил и заставал гостя, то был рад ему, как брату, и встречал «будто отца, ведь только и родни ему в широкой степи, что пришлый человек».

В казацких землях существовал определенный ритуал встречи гостей. Часто сечевики гостили в зимовниках казаков-гнездюков. Приблизившись к плавневому хутору, гость трижды выкрикивал: «Пугу, пугу, пугу!» Это был условный гостевой сигнал, услышав который хозяин дважды отвечал: «Пугу, пугу!» Гость радостно восклицал: «Казак с Лугу!» Однако недоверчивому зимовчаку и этого было мало. Он продолжал допрос: «А с какого Луга – с Великого или Малого?..» И тут же, убедившись, что перед ним свой брат казак, степенно отвечал: «Если с Великого, то иди до круга». После обмена условными сигналами хозяин приглашал гостей в дом. Сечевики кланялись и говорили: «Атаман, товариство, ваши головы!» На это зимовчак вежливо отвечал: «Ваши головы, ваши головы». И тут же интересовался: «Откуда же вы будете?» – «Базавлук!», – восклицал кто-то из гостей. «Саламаха и тузлук!» – радостно выкрикивал хозяин (иными словами – «хлеб и соль». – Примеч. ред.). Это уже был прямой намек на то, что «гостина» не обойдется без угощения. Летом оно, как правило, происходило на дворе. На колоритной жанровой картине Фотия Красицкого «Гость из Запорожья» (1901) изображен зеленый уютный селянский дворик. Посредине сидит запорожец, с плеч которого свисает кунтуш. Перед ним на траве – скатерть, уставленная напитками, нехитрой снедью. Рядом с гостем – гордый хозяин. Вполне возможно, что это средней руки хуторянин-зимовчак. Его жена привела двоих детей – сына и дочку. Пусть запомнят на всю жизнь и своим детям расскажут, как надо принимать сечевиков. Чаще же всего, особенно в ненастную пору, гостей приглашали в дом: «Пусть полы не висят (т. е. – не настелено деревянных полов. – Примеч. ред.), вот скамья вам, ваши ноги вам для дороги, а не для нашего пола. Садитесь, чтобы все доброе садилось». Пока хозяйка накрывала стол, можно было немного отдохнуть, расслабиться. «Как вы здесь поживаете?» – спрашивали гости. «Посредине: как вчера, так и ныне», – сдержанно отвечал хозяин. «Ну, а у вас как на Сечи дела?» – «Живем помаленьку, с ноги на ногу. Отбываем службу – когда в дружбу, когда за так». Ответ всех удовлетворял: не годилось хозяевам, не накормив, расспрашивать гостей, не годилось и гостям лезть в душу хозяевам. И вот, наконец, все садились за стол.