Запорожская вольница

Казацким мореходам, воинам, дипломатам, разведчикам, послам приходилось пересекать границы самых различных полуденных государств. Мне нередко в прошлом довелось бывать на Кавказе. И вершины гор покорял, и через хребты с рюкзаком переваливал к морю, и на стены древних крепостей подымался, и через бойницы сторожевых башен осматривал окрестности. Однажды даже пешим ходом одолел Военно-Грузинскую дорогу из Орджоникидзе до Тбилиси. Крутые зеленые склоны, сверкающие ледники, стремительные реки, чистое прохладное небо и серая лента шоссе, по которому я шел почти неделю. Шагал и повторял как заклинание: «Выхожу один я на дорогу…». Из стихов, как из песен и старинных дум, слов не выкинуть. Как не стереть из памяти имен поэтов, купцов, воинов, пастухов, паломников – всех тех, кто в одиночку одолевал эти кавказские километры. Итальянский путешественник Пьетро делла Вале в начале XVII века через кавказские перевалы пришел в Персию, где в столичном Фергабаде на берегу Каспия встретил казака Степана. Запорожец попал сюда тем же путем. Степан рассказал путешественнику, что совершил этот рискованный переход по поручению товарищей, которые остались ждать его в черноморском порту Каполетте. Дело в том, что правители Грузии часто принимали у себя казаков, которые на «чайках» возвращались после походов к Анатолийским берегам. В благодарность опытные казацкие мореходы сопровождали грузинские суда, которые везли товары в европейские страны. Воевавшим с турками персам тоже хотелось привлечь на свою сторону запорожцев. Казаки не прочь были завязать дружественные отношения с персами. Для переговоров с персидским шахом и был послан казак Степан. Итальянский путешественник в своих мемуарах рассказывает, что шах, которому прямо на улице передал обращение казаков их посыльный, воскликнул: «Вы не знаете, что это за люди, не знаете, какая цена этих людей и как надо себя с ними вести. Это те, что властвуют над Черным морем, что добыли столько городов, что сотворили туркам так много беды. Они могут оказать нам громадную услугу». Обласканный шахом казак Степан отправился в обратный путь к черноморским берегам. Через горные перевалы и стремительные реки, мимо заснеженных вершин и древних сторожевых башен. По своим старым, еще не затоптанным следам…

По ним и нам, быть может, предстоит пройти.

III. На казаке и рогожа пригожа

Что за душой?

Он всегда передо мной – пробирающийся на лодке через плавневые дебри, застывший в раздумье на скале, спускающийся на коне по травянистому склону балки. Мне легко представить, как мой далекий чубатый предок выслеживает зверя, как он ловит рыбу, как преследует врага, как варит кулеш, потягивает люльку, выбирает атамана. И все же многие черты его характера скрыты временем. Порою, как ни силюсь, никак не удается «влезть» к нему в душу. Тогда я призываю на помощь его современников, полагаясь на их авторитетные свидетельства. Каким же был запорожский казак? Каков его характер? Что его определило и сформировало? Как и в чем он проявляется сегодня? Что передалось нам? «Влезть» в казацкую душу, рассмотреть, что в ней и за нею, делали попытку немало исследователей народного быта, ученых, писателей, путешественников и просто наблюдательных и любознательных людей.

Дикие степи, ревущие пороги, плавневые дебри, бурные моря – прежде всего, эти «местоположения», по-мнению многих, определили характер запорожца, поселившегося здесь. Уйти из обжитых мест за пороги, быстро освоиться и обжиться в этой дикой «земле страха» мог только человек «с железной натурой». Таковыми и были запорожские казаки – «смелый, страстный, характерный народ». Отвага мед пьет или кандалы трет. Третьего казаку не дано. Мужество, бесстрашие запорожцев стали своеобразным символом отваги вообще. «Или умрешь, или повиснешь – один раз мать родила», – любили говорить сечевики. Недаром их в народе называли «отчаюками» – людьми отчаянными, готовыми на все. Даже враги отдавали должное их бесстрашию и железной воле. Турецкий летописец ХVІІ столетия Наим, например, свидетельствовал: «Нужно уверенно сказать, что невозможно найти на земле более храбрых людей, которые бы так мало заботились о своей собственной жизни и так мало боялись бы смерти».

Край за порогами был дикой местностью. Однако и тут когда-то обитали люди. Древние курганы и немые идолы на вершинах хранили память о народах, что кочевали здесь. Запорожцам передалось многое, чем жили степь и река тысячи лет назад. Французский историк Н. де Бартенон писал о запорожцах: «Эти люди выросли в работе, как скифы, закаленные всякими невзгодами, как гунны, способные к войне, как готы, почерневшие на солнце, как индийцы, и жестокие, как сарматы. Львы в преследовании врага, похожие на турок в коварстве, подобные скифам в ярости, они христиане в своей вере».