Заповедь

Почему он должен отказываться от своего намерения? Только потому, что эта девчонка, посмевшая так независимо вести себя, из дома Дзуговых? Ни за что! Он совершит похищение, если даже это будет стоить ему жизни. Зато он покажет всем Дзуговым, что Тотикоевым они не страшны. Зато он смоет тот позор, что не дает спокойно спать. Таймураз не мог понять, почему Асланбек заставил фамилию, которую все в ущелье остерегаются оскорбить, встать на колени перед нищими Дзуговыми, у которых и мужчин-то раз-два и обчелся. Да что это за мужчины? Он ни одного из них не знает, кто был бы равен ему в ловкости и смелости, кто дерзнул бы на большие дела. Нет, Таймураз не станет склонять голову перед Дзуговыми. Пусть не уговаривает его Мурат. Уже решено... А у мужчин так должно быть: что решено — то сделано! Он похитит девчонку и посмотрит, будет ли она сверлить его гневным взглядом, когда окажется в сильных руках? Подумать только, он видел в ее глазах пренебрежение к себе?! Быть тебе в моих руках, Дзугова, дочь Дахцыко... Да, а как имя ее?..

— Как ее звать? — спросил Таймураз.

— Ну Таймураз, — насмешливо поглядел ему в глаза друг. — Ты даже имени ее не знаешь, а такое задумал...

— Потому и спрашиваю, что задумал, — Таймураз не намерен был шутить.

— Мадина, — сообщил Мурат и, взяв за локоть друга, внушительно заявил: — Ты не поступишь так!

— Не отговаривай! — сверкнул глазами Таймураз и пристально посмотрел на него. — Хочу знать, рассчитывать на тебя или нет?..

— Ты друг мне, — сказал Мурат и гордо посмотрел в глаза Таймураза. — Друг! — и уже принимая все близко к сердцу, заговорщически прошептал: — Надо все продумать... Дело опасное...

Но Таймураз не принял этого тона: он был из тех, кто не прислушивался к другим, а всегда решал все сам. Другим он позволял только безропотно идти следом. Отвернувшись от Мурата, он, нехотя, точно речь шла о самом обыденном, заявил:

— Продумал. Уже.

«Перестань кривляться и относиться к этому так легкомысленно!» — хотелось закричать Мурату. Таймураз не дал ему времени на возражения, спокойно объявил:

— Будь готов! Ночью дело и сделаем.

— Сегодня?! — воскликнул Мурат, забыв о своем намерении воспринимать любое предложение друга хладнокровно.

Его изумленный вскрик вызвал у Таймураза совсем иную реакцию, чем ожидал тот. Убедившись, что его решимость и смелость так велики, что привели в трепет Мурата, он гордо подбоченился, деловито спросил:

— А чего ждать?

Этот короткий, жесткий вопрос тревожно прозвучал в душе Мурата и не умолкал ни в пути, пока они добирались до Нижнего аула, ни потом, за столом, накрытым прямо на улице, где их продержали целых шесть часов, настойчиво подпаивая. Он как мог отбивался от назойливого соседа, который на правах сидящего на одно место выше (к главе стола) пытался насильно влить ему в рот лишний бокал араки. Поглядывая на друга, Мурат не замечал на его лице следов волнения, казалось, он совсем забыл о намерении похитить девушку. Таймураз, как всегда, веселился, был остроумен, не отказывался ни от одного бокала, охотно ел. Мурат же, держась джигитом, внутренне был напряжен. Завидуя другу, которому все нипочем, он одновременно и негодовал на него за то же самое. Человек, которому через несколько часов предстоит смертельное испытание, не должен быть так беспечен... Когда наконец им удалось подняться из-за стола и вывести невесту из дома, к Мурату пришли бодрящие мысли. Вдруг подумалось, что не может день, такой погожий, так щедро наполненный солнцем, весельем, улыбками, шутками, — не может такой день закончиться выстрелами и погоней. Непременно что-то заставит Таймураза отказаться от своего намерения. И обнимаясь с новыми знакомыми, клянясь в вечной дружбе, Мурат на некоторое время взбодрился, даже прошелся по кругу, вытанцовывая зильгинскую быструю...

Батырбек под руку вывел из дома невесту, под крики, смех, плач, выстрелы в воздух усадил ее в арбу, которую тотчас же атаковали ее подружки, сам с трудом втиснулся рядом с ними и скомандовал землякам: «Вперед!» И в этот момент вдруг один из мальчишек подпрыгнул, ловко сорвал с головы Заура Кетоева шапку и нырнул в толпу. Заур бросился вдогонку — оставить в чужом ауле шапку, кинжал или другую принадлежность мужского костюма означало опозорить не только себя, но и всю прибывшую с почетной миссией группу. Но на его пути встали мужчины, женщины, детвора, весело закричали:

— Выкуп! Выкуп!

Вся процессия вынуждена была остановиться. Батырбек нахмурился — не избежать неприятностей. И пришлось бы давать выкуп, если бы не Мурат Гагаев. Он на коне врезался в толпу, растолкал горцев, одного, повисшего на уздечке, так отбросил в сторону, что тот не устоял на ногах. Догнав мальчишку, Мурат подхватил его на скаку, затащил в седло, отобрал шапку и посадил мальчика на плечи высокого горца, не успевшего увернуться. Горцы только ахнули, а конь Мурата уже нес его за околицу аула...