Заповедь

— И сколько лет ты еще будешь ссылаться на отрыжки системы? — спросил я. — Это же несерьезно. Гнойники, накопившиеся в организме, безусловно, надо вскрывать. Но при этом хирург не должен, не имеет права вносить в организм инфекцию, вызывая болезнь за болезнью, а зачастую и подталкивая пациента к могиле. А это происходит сплошь и рядом... Да, коммунисты виноваты в том, что отучили людей от напряженного труда, который только и дает достаток. Но ведь демократы пошли еще дальше: они изо всех сил приучают народ воровать, похищать, мародерствовать. Посмотри на улицы и площади городов: люди, вместо того чтобы трудиться, предпочитают рыскать по округе, грабя и насилуя, а иные повсюду стоят с протянутой рукой...

Борис деланно засмеялся, хлопнул меня по плечу:

— Скажи, дружище, а при коммунистических секретарях ты посмел бы вот так же откровенно высказывать свои антиправительственные взгляды? А?! — и, выдержав паузу, торжествующе бросил: — То-то и оно!.. Значит, охаиваете нынешнюю демократию, а плодами ее все-таки пользуетесь!.. — И захохотал...

... Появились Маир и Тарас. У первого в каждой руке было по три шампура с шашлыком. Тарас держал деревянный поднос с тремя раздвинутыми пирогами.

— Ага! — довольно воскликнул Борис. — Пора за дело!.. Тамада за осетинским столом работает, поэтому я вам, нашим гостям, это место не уступлю, — и он сел в кресло во главе стола, справа усадив тренера, слева — меня. — Однажды в Осетию прибыл весьма ответственный начальник из Москвы. Неделю я сопровождал его в поездке по республике. Естественно, что обеды и ужины проходили по осетинскому ритуалу. Гость с интересом присматривался к нашим обычаям. А в один из последних дней попросил разрешить ему сесть за старшего, и знаете, здорово у него получилось: ни одной ошибки не допустил!.. Напоследок члены бюро заслушивали его выводы по увиденному в республике. И надо же такому случиться, чтобы первый секретарь обкома партии спросил его, ознакомили ли гостя с местными достопримечательностями и обычаями народа. Гость подтвердил это и с гордостью заявил, что даже сидел за тамаду, добавив: «И говорят, не без успеха». К удивлению москвича первый секретарь разгневался на меня: «Как ты посмел позволить гостю работать? Опозорил и себя и нас. Мы вот возьмем и обсудим тебя на бюро, влепим строгача, а то и вообще освободим от занимаемой должности. Ошибся я, доверив тебе гостя».

Это был для меня хороший урок. С того времени я без лишних слов занимаю место тамады и сам веду застолье...

Пока он рассказывал, Маир и Тарас делали свое дело: поставили на стол пироги, сверху положили шампуры, заполнили бокалы коньяком, фужеры — темным осетинским пивом, налили в рог водку и преподнесли его и шампур с шашлыком Борису.

— Итак, приступаем, — не мешкая, тамада провозгласил по-осетински традиционный тост за Большого Бога, чтобы люди были под стать ему, а он, не скупясь, постарался дать всем нам счастье, после чего протянул рог и шампур младшему за столом — Тарасу, который покорно выпил водку и закусил шашлыком.

Потом последовали тосты за Уастырджи — покровителя путников, за три пирога — символ благополучия, затем за встречу, за гостей... Застолье шло стройно и строго, в духе осетинского этикета, — сказывался богатый опыт ведения стола у Бориса... Лишь одно его огорчило: ни я, ни Петр Георгиевич не пили... Сперва тамада пытался настоять, чтоб мы поддержали, как положено, тосты. Но, испуганный непоправимым, тренер вмешался, твердо заявив, что «ни в коем случае не позволит мне и грамма выпить, и есть следует тоже в меру, не перегружая организм» и пояснил: «Вечером Алану предстоит чуть ли не самая решающая во всей его многолетней шахматной карьере партия». Тамада был вынужден отступить... Во время всего обеда Маиру и Тарасу никак не сиделось на месте: они подливали в бокалы, подкладывали нам в тарелки мясо, сыр, огурцы, салат, зелень, пироги...

— А знаете что? — внезапно заявил Борис. — Давайте мы здесь повторим встречу после завершения соревнования, а? Надо же вам распробовать вкус этого коньяка. Да и расслабиться вам не помешает.

Петр Георгиевич выжидающе поглядел на меня.

— Посмотрим, — уклончиво ответил я.

Теперь тренер смотрел на меня укоризненно, мол, почему бы и не всплеснуть наш успех, — он был уверен, что я одолею Тросина. А во мне рос глухой протест: было непонятно, почему вдруг Лене вздумалось звонить мне, и по какой причине появился Борис. В честь чего накрыл богатый стол? Что ему от меня надо?.. Я не верю в мгновенное перерождение человека...