Заповедная Россия. Прогулки по русскому лесу XIX века

Около народной дачи много находится крестьянских селений, где многие жители страшно нуждаются в дровах и строевом лесу, и некоторые крестьяне, гонимые нуждою, решаются ехать в земскую дачу – порубить возок дровишек или строевое бревнышко на неотложную нужду… Больно смотреть на таких бедных, когда они изливают свою душу перед судьей, но по казенным законам его сажают в кутузку и выдают исполнительный лист. Сердце обливается кровью, когда приступаешь ко взысканию денег, производишь опись имущества и назначаешь продажу его крох… Нет моих сил выносить этого действия по всем исполнительным листам, которых накопилось за десять лет до 200 штук, а я все время откладываю по разным предлогам производить взыскание денег, которые должны поступить на благотворительные цели. Какая же может быть благотворительность насильственными деньгами? Злом добра не сделаешь! А тут заставляют делать: у одного отнимать – другому отдавать. Вот я считаю, что этого делать не надо. Это великий грех! [Толстой 1939:359–360].

В задаваемых вопросах кристаллизовалась болезненная для Толстого тема землевладения и сословного превосходства. Его ответ однозначен:

Вы правы, что совесть не позволяет участвовать в таких делах, как взыскание с бедных крестьян денег или заточение их в тюрьму за то, что они хотят отобрать хоть маленькую часть того, что от них отобрано. Владение землей есть грабеж. И потому порубки в чужом лесу есть грабеж маленьких грабителей у больших [Толстой 1939: 359–360][177].

Здесь Толстой с объездчиком рассматривают лес как категорию общественного пользования, необходимый для человеческого существования ресурс, в доступе к которому отказано. В последние десятилетия собственной жизни Толстой четко видел себя одним из этих «больших грабителей»: то, что Левин в «Анне Карениной» называет «обязанностью к земле», не то чтобы обесценено, но как минимум скомпрометировано экспроприацией классом землевладельцев принадлежащего всем ресурса. Как России защитить свои леса, если социальное неравенство поддерживается алчностью, ростом населения и индустриализацией? В письме Толстого 1910 года подразумевается, что этичное отношение к земле, включающее в себя сохранение лесов, также должно защищать и самых бесправных и неимущих. Его резкое высказывание о том, что на тот момент кажется ему неоспоримым, – «владение землей есть грабеж», – не дает понимания, как наполненные любовью знание и забота, о которых грезил Левин, смогут привести к решительным изменениям в распределении прав на землю.