Заповедная Россия. Прогулки по русскому лесу XIX века

Ответ Достоевского на речь Заломанова появился несколькими месяцами позже, в июне 1876 года, в качестве колонки, озаглавленной «Мой парадокс»[184]. Начинает он с так называемого восточного вопроса, но это делается лишь для отвода глаз. Почти сразу же с войны на Балканах разговор переключается на тот самый «парадокс» из заголовка, касающийся непрестанно обсуждаемого (в том числе самим же Достоевским) отношения России к Европе и проблемы того, являются ли люди, отрекающиеся от русской отсталости и глядящие на Европу как на ролевую модель, по-настоящему русскими. В качестве примера Достоевский называет литературного критика и социалиста В. Г. Белинского, человека, критиковавшего Россию на родине, но не щадившего и Европу в контексте европейского социализма. По Достоевскому, европейцы ненавидят русских, в которых видят разрушителей цивилизации, «подобно орде дикарей, подобно гуннам, готовым нахлынуть на древний Рим и разрушить святыню» [Достоевский 1972–1990, 23: 38]. И то, что большинство проживающих в Европе русских называет себя либералами, по Достоевскому, «даже странно». Но больше всего его интересуют предпосылки этого факта, и здесь начинаются размышления о будто бы присущей русским тяге к разрушению и непосредственно о причинах, по которым они разрушают: просто так или же с какой-то целью? Вопрос остается без ответа, а Достоевский продолжает – теперь уже о незнании образованным русским русских же реалий, а потом и о неспособности общественности достичь хоть какого-то консенсуса по насущным вопросам.

Вот в каком контексте в поток парадоксов и провокаций Достоевского включается и лесной вопрос. Восточный вопрос порождает «разноголосицу» – но это привычная реакция