Заповедная Россия. Прогулки по русскому лесу XIX века

В феврале 1876 года – в тот месяц, когда в «Русском вестнике» была опубликована четвертая часть «Анны Карениной», – еще одна компания русских авторов инициировала дискуссию, которая впоследствии превратится в воодушевленный обмен мнениями по поводу лесного вопроса и его значимости для будущего страны[178]. Н. П. Заломанов, агроном, активно и критически высказывавшийся о попытках «рационализировать» отечественное сельское хозяйство, выступил с речью перед Петербургским собранием лесных хозяев – сообществом, усилия которого с самого момента его образования в 1863 году были направлены на содействие землевладельцам в непосредственном управлении их имениями[179]. В обращении упоминались мнения по этому вопросу Ф. М. Достоевского и Е. Л. Маркова, малоизвестного романиста и землевладельца из Курской губернии[180]. В своей речи Заломанов сделал предположение, что это не обезлесение вызывает засуху, а засуха приводит к обезлесению. Он даже высказал мысль, что рекомендованная для исправления ситуации посадка деревьев на самом деле только ее усугубит[181]. Реальное воздействие вырубки лесов на влажность почвы, микроклимат и системы рек по-прежнему вызывало вопросы: в последующем году сразу А. И. Воейков, климатолог и член-корреспондент Петербургской академии наук, и Я. И. Вейнберг представили обзоры научных исследований на эту тему, и вопрос взаимосвязи между исчезновением лесного покрова и влажностью почв оставался на повестке дня в течение еще нескольких десятилетий. Правда, речь Заломанова была обращена скорее к практикующим лесоводам – вот почему его идеи, видимо достаточно спорные, вызвали пылкие возражения со стороны как и Маркова, так и Достоевского [Воейков 1878; Вейнберг 1878][182].

Марков начинает свое эссе с критики научных воззрений Заломанова: ведь мнение большинства, настаивает Марков, общеизвестно [Марков 1876][183]. Ссылаясь одновременно на европейских специалистов и разномастных сочувствующих, он пересказывает научную и расхожую точки зрения на причины засухи, а затем рисует еще одну катастрофическую картину, отрицаемую Заломановым.

Целый материк, равный величиной Европе и называющийся хлебородною Россией, выбрит, как лысина старика; засухи десятки лет убивают народное хозяйство; народ беднеет; государство беднеет; вековой опыт целой Европы и точные исследования разнородных наук единогласно подтверждают губительное влияние лесоистребления, настоятельную необходимость прекращения и возмещения его.

Судя по цитатам Маркова, Заломанов в своем обращении дал карикатурно узкое определение понятия лесов: он называет лес «вертикальным брелажем», то есть это для него своего рода контейнер для влаги, «сосуд, полный воды». Понимание Маркова отличается; лес он определяет в таких категориях, как гидрология, климат, сельское хозяйство и экономика, а также «душевное благоденствие» и «общественная жизнь».

Итак, мы расширяем вопрос о лесоистреблении, перенося его с экономической на социально-нравственную почву. Мы защищаем и проповедуем лес не только как склад дров или хранителя вод, но еще как великий храм природы, в котором поучается, наслаждается и возвышается духом труженик поля, – храм, где он чувствует, думает, созерцает и отдыхает.

Но этот храм быстро разрушается. Марков перечисляет названия селений в качестве свидетельства уничтожения природных ландшафтов – семь из них отсылают к озерам, которых больше не существует. В одном из самых впечатляющих абзацев своей статьи Марков заявляет, что «природы не стало в деревенском быту обезлесенного крестьянина». Главная потеря не в урожае или дровах, а в целом укладе жизни, что в миниатюре Марков и описывает: