Заповедная Россия. Прогулки по русскому лесу XIX века

Повествовательные приемы Короленко достаточно близки к тому, что мы видели в «Поездке в Полесье» Тургенева: контраст разных точек зрения и культурные аллюзии. Между творчеством Тургенева и Короленко существует явная преемственность, отмеченная различными литературоведами, пусть чаще и постулируемая ими как схожесть лирического стиля[198]. По возвращении из ссылки в центральный регион России в 1885 году Короленко обосновался в Нижнем Новгороде, где двумя годами ранее ушел из жизни Мельников-Печерский. Тексты Короленко конца 1880-х годов включали в себя репортажи, путевые заметки, этнографические очерки и нечто похожее на «зарисовки природы» на американский лад. Самый известный его рассказ – «Сон Макара» (1885) – повествует о том, как русский крестьянин, перенявший обычаи коренных народов, из своего убогого мира таежного охотника переносится в воображаемый мир, в котором души направляются на встречу с Большим Тойоном[199]. Помимо новелл, вдохновленных его собственным сибирским опытом, Короленко также выпустил циклы рассказов и своего рода этнографических очерков о разных территориях в европейской части России. М. Г. Петрова отмечает, что любовь Короленко к наблюдению за людьми часто тянула его в летние поездки: к примеру, в повести «За иконой» Короленко с приятелем проводят несколько недель, следуя за чудотворным образом, который направляется из Нижнего Новгорода в мужской монастырь в Оранках, к югу от Арзамаса [Петрова 1994: 81][200]. Это летнее паломничество из богомольцев всех мастей – пьяниц, старух и кликуш (бьющихся в припадках крестьянок) – порой кажется ожившим репинским полотном «Крестный ход в Курской губернии». Те же жара и засуха, тот же восторг от разнообразия типажей и соседствующих противоположностей среди паломников. Но есть здесь и мгновения невероятного покоя и красоты, когда лирический дар Короленко-природописателя вырывается наружу, а также отрывки, где политическая и экономическая история монашеских угодий становится фоном для разворачивающейся драмы сострадания и нужды. «Лес шумит» – рассказ, написанный на следующий год после хроники паломничества в Оранки, – достаточно явно перекликается с тургеневской «Поездкой в Полесье», однако в начальных пассажах картина пугающе безмолвной чащи уступает место лесу, чей шум – это голос памяти и свидетелей. Этот рассказ – история о бытовавшей в дремучих лесах украинского «Полесья» жестокости, в которой старый дед описывает притеснения, изнасилование и убийство, случившиеся во времена крепостничества. Лес Короленко становится помощником в борьбе за высшее правосудие, укрывая крестьян, отомстивших жестоких хозяевам, и сохраняя память о былых несправедливостях, словно становясь их живым свидетелем[201].

Эти произведения предвосхищают «В пустынных местах» в плане внимания к пейзажу и огромного интереса к разнообразию человеческой жизни. Короленко не просто перенял у Тургенева умение объединять социальную критику, естествознание и описания крестьянского быта или же умение старшего автора смешивать юмор, лирику и социальный протест. Открытая форма «За иконой» и «В пустынных местах» – это своего рода переработка тургеневских «Записок охотника» с их сторонним наблюдателем и его собеседником из числа местных жителей. Охотником Короленко не был, зато его заметки путешественника по суше и по воде оказались идеальной формой для изображения и анализа, а его ненавязчивый рассказчик куда менее «барин», чем тургеневский герой. В предисловии к немецкому переводу и изданию «Истории моего современника» Короленко Роза Люксембург высказывает мысль, что он «не только наблюдает все со стороны, как утонченный, холеный аристократ Тургенев. Короленко умеет без всякого труда сходиться с первых же слов с людьми из народа, попадать им в тон и нырять в толпу»[202]. На протяжении многих лет своей жизни в Нижнем Новгороде Короленко проводил лето в странствиях, исследовав регион вдоль и поперек, – то пешком с котомкой на плече, то на лодке или пароходе. «Несмотря на то, что мы подошли к периоду электрификаций, и Нижегородская губ. разрезана и перерезана линиями железных дорог, все же в ней еще много девственных углов, дремучих лесов, захолустных деревень и не тронутых скептицизмом 20-го века религиозных умов» [Протопопов 1922:44]. Короленко путешествовал по этим землям «совершенно так же, как ботаники, зоологи и геологи экскурсируют за своими материалами» [Протопопов 1922: 45]. Он записывал собственные впечатления и разговоры со встречными и делал зарисовки, которые потом использовал в качестве материала для своей художественной прозы.

Рисунки Светлояра, выполненные В. Г. Короленко.

Озеро Светлояр (сверху) и часовня на озере Светлояр (внизу). [Короленко 1953–1956, 3]