Запрещённый приём

— Лучше уж так, чем все эти «териантропы» вместо оборотней и «элурантропы» вместо веркотов. Какие-то ребята без чувства юмора придумали это, потому что решили оскорбиться на «ликантропию» в адрес тех, кто не имеет отношения к волкам.

— У заключенного есть бипедальная форма? — Спросил Олаф.

Я покачала головой.

— Только животная, и, если честно, это был самый маленький зверь, которого я видела среди верлеопардов. Почти такого же размера, как самый обычный леопард.

— Значит, он слаб.

— Хочешь сказать, у него недостаточно сил, чтобы залечить такие повреждения?

— Я хочу сказать, что он не будет исцеляться так, как это делают сильные оборотни — только и всего. — Он даже развел руками, словно пытался успокоить меня этим жестом. Я вдруг поняла, что он старался эмоционально смягчить для меня ситуацию, чтобы мне было не слишком тяжело. Тот Олаф, которого я встретила много лет назад, не стал бы об этом париться.

Я крикнула:

— Ледук, ну где там ключи?

— Ну пущу я вас в клетку, а дальше-то вы что делать будете, Блейк? — Послышался голос шерифа со стороны двери, когда Ливингстон отодвинулся, позволив ему войти в помещение.

— Проверю, насколько серьезно он ранен.

— И что потом?

— Мы можем вызвать… — Я осеклась. — Мы ведь не можем вызвать скорую.

— Мы обязаны. — Заметил Вагнер.

— Я согласен с Троем. — Подал голос Ньюман.

— Ты же видел, что он со мной едва не сделал. — Сказала я. — Мы не можем оставить его наедине с фельдшером или парамедиком.

— Благодаря тебе он в отключке, Блейк, так что не представляет опасности.

Этот комментарий меня выбесил, и я позволила ярости пролиться в своем голосе.

— Я была уверена, что он убьет меня, Ньюман. Как и ты. — Я подарила ему соответствующий красноречивый взгляд.

Ньюман смотрел на меня какое-то время, после чего его решительность немного поугасла.

— Проклятье, Блейк. Мы ведь пытаемся спасти его.

— Я в курсе, но если то, что мы видели в клетке — это предел его самоконтроля в процессе перехода, то я в шоке, что он еще никому не навредил.

— Ты же видела снимки, на которых он в животной форме со своей семьей.

— Видела, но я тебя уверяю, что знакомые мне верживотные с хорошим контролем над собой не перекидываются так, как это делал он.

— О чем вы? — Спросила Кейтлин из-за двери. В комнате с клетками было слишком тесно, так что она осталась снаружи.

— Его трансформация по-настоящему груба и болезненна. В процессе становятся видны все части тела и то, как они перестраиваются. Гротескный переход, как на развороте медучебника — тело расчленяется и собирается заново. Если бы все оборотни так перекидывались, никто бы не захотел видеть это на сцене.

— Не примешивайте сюда неестественный бизнес своего жениха из Сент-Луиса. — Бросил Ледук.

Я развернулась и уставилась на него.

— Вы в отпуске были, когда вводили политкорректную терминологию, Дюк? Потому что называть сверхъестественных граждан неестественными — это грубо. — Слова мои были спокойными, а вот тон — немного пылким.

— Статус начальника местечкового департамента полиции имеет свои преимущества. Например, я могу не вникать в последние изменения во всяких там политкорректных словарях. Мы ведь не можем оскорбить кого-то, сказав, кто он есть на самом деле?

— Мужчин моей жизни устраивает, что их называют вампирами и оборотнями. Черт, да ни один мой знакомый вервольф не возникал на тему ликантропии.

— А как насчет бездушных демонов и неистовых чудищ? Давайте называть вещи своими именами. — Сказал Дюк.

Я покачала головой и уже даже не злилась.

— Только человек, который ни разу не сталкивался с демоном, будет разбрасываться такими словами.

— Вы же не встречали демонов. — Голос Дюка прозвучал не так уверенно, как его слова.

— Черта с два. — Я шагнула к нему и позволила себе, наконец, разозлиться. — Вы можете жить себе здесь преспокойненько, выебываясь на мужчин, которых я люблю, потому что люди вроде меня охотятся на опасных тварей, и держат их подальшей от милых маленьких городишек вроде вашего.

— Вин на таких не охотится.

— Я не могу судить о делах Ньюмана, но можете мне поверить — сама я всякого дерьма повидала, похуже в том числе. Я — Война, а Отто — Чума. Ты не зовешь Всадников, если речь не идет о блядском Апокалипсисе.

Я разозлилась сильнее, чем планировала. Достаточно, чтобы мои внутренние звери закружились внутри меня радугой пушистых форм. Бесит, что я позволила его расистской нетолерантной заднице вывести меня из себя. Я была выше этого дерьма.

Ледук наблюдал за тем, как я постепенно беру себя в руки. Скрыть, что он меня задел, я не могла, но он не казался довольным своим поступком. Я ожидала, что он будет злорадствовать, но он не стал.

— Я этого не знал, Блейк. Полагаю, вы с большим парнем свою репутацию честно заработали. Я постараюсь не использовать слово «демон», если только он здесь в самом деле не появится.

— Спасибо. — Процедила я.

— Дюк, открой клетку. — Сказал Ньюман.

— И что ты будешь делать, когда я ее открою? — За свои слова шериф извинился, но в поступках продолжал мудить. Одно-единственное извинение не делает тебя непредвзятым.

— Осмотрю Бобби. — Ответил Ньюман.