Запретная королева

Я не разделяла его уверенности, но развивать свою мысль не стала: я любила Оуэна еще и за то, что он считал необходимым самостоятельно выдергивать занозы проблем из моего мозга, напоминая при этом черного дрозда, который резким движением клюва срывает зимой ягоды боярышника. Хватит ли моей влиятельности на то, чтобы спасти Оуэна? У меня имелись по этому поводу большие сомнения. Потому что никакой влиятельностью я не обладала. Теперь же я собрала всю свою решимость и обеими руками сгребла отвагу до последней капли, чтобы противостоять направленной против нас атаке. Когда Глостер высадился у нас в Виндзоре, у него в приступе бешеной ярости просто не нашлось слов. Но сегодня – совсем другое дело.

– Вы нарушили официальный указ, мадам. Преступили закон этой страны.

К этому времени я еще не уселась как следует, продолжая снимать перчатки и расправлять складки своих юбок.

– Да, милорд, – ответила я. – Нарушила.

Мы с Оуэном детально обсудили, как будем вести себя во время этой встречи. Хотя сейчас он и не прикасался ко мне, я спиной чувствовала его напряжение, звеневшее, как туго натянутая струна лютни.

– Вы знали, о чем гласит закон.

– Знала, милорд.

Ничто не сможет меня поколебать.

– И все же решили – преднамеренно решили – его нарушить!

Я встала, протянув перчатки Оуэну. Лучше я буду стоять и смотреть членам Совета в лицо. Как я могу отстаивать величайшую цель своей жизни, глядя на них снизу вверх?

– Преднамеренно? – повторила я; голос мой стал громким, но не слишком – как раз в меру. Я должна была исполнить свою роль и потому позволила себе медленно обвести взглядом ряды собравшихся людей, которые будут судить о моих актерских талантах. – Милорды, я влюбилась совершенно непреднамеренно. Таким образом, я не собиралась заранее преступать закон. Но когда мои чувства взяли надо мной верх и я пожелала выйти замуж, – вот тогда это случилось. Вероятно, я повела себя своенравно. Хотя можно сказать, что я была лишь прагматична. Чтобы дать согласие на этот брак, мой сын-король пока что слишком юн – и будет таковым еще, по меньшей мере, семь лет.

– Так вы не могли подождать? Не могли сдержать свое плотское влечение, пока король не достигнет совершеннолетия?

Я почувствовала, что густая краска заливает мои щеки до линии волос. Не было никаких сомнений в том, на что намекает Глостер, демонстративно и презрительно оглядывая мою фигуру. Значит, слухи все-таки распространились и в сердцах членов Совета зародились худшие подозрения. Я чувствовала, что Оуэн рядом со мной изо всех сил старается сдерживаться. Впрочем, мы ведь знали, что произойдет нечто подобное и что участие в этом представлении моего мужа может только навредить. Вся тяжесть вины лежала на мне, и теперь я молилась про себя, чтобы мой супруг держал язык за зубами.

Я встрепенулась и с горделивым достоинством представительницы славной династии Валуа решительно отмела приведенные Глостером аргументы.

– Милорды, сколько же, по-вашему, я должна была ждать? Мне тридцать лет. Если бы я и дальше дожидалась благословения юного короля, я могла бы переступить женский возрастной порог деторождения. – Я снова позволила себе бросить на собравшихся взгляд – на этот раз мимолетный. – Неужели вы станете осуждать меня за это, милорды? Ведь многие из вас женаты и имеют наследников, к которым должны перейти ваши титулы и земли. Разве не в том и заключается обязанность женщины, чтобы рожать сыновей для своего супруга?

Я видела, что некоторые члены Совета согласно закивали головами. Господи, помоги им услышать и понять меня!..

– У вас уже есть сын. – У Глостера готов был ответ, который должен был обесценить мои слова перед уважаемым собранием. – Прекрасный сын, который является королем Англии. Вам этого недостаточно?

– Но у моего мужа, Оуэна Тюдора, нет сына, который мог бы принять и с честью носить его имя. Который мог бы продолжить его род. Могу ли я отказывать ему в возможности иметь детей? Не вижу, с какой целью я должна это делать. Насколько я понимаю, мой брак с Оуэном Тюдором никоим образом не умаляет и тем более не подрывает власти короля. Мой сын уже коронован. Детские узы, связывающие его с матерью, ослабли, теперь он находится на попечении воспитателей-мужчин. Так почему же вдовствующая королева не может выйти замуж снова?

Я опять оглядела лица судей.

– Я женщина, милорды. Слабая женщина, если хотите, имевшая несчастье влюбиться. Неужели вы в самом деле осуждаете меня за это? Я исполнила свой долг перед своим супругом, королем Генрихом. Принесла ему корону Франции и подарила наследника, который принял у него эту корону. Я играла важную роль в жизни своего сына, пока он был маленьким. А теперь хочу получить больше личной свободы, став женой простолюдина. Неужели я прошу у вас так много? Неужели вы хотите, чтобы я до конца дней оставалась одинокой вдовой?