Запретная королева

Генриха, засыпавшего на ходу, отправили с Джоан в детскую, и мы с Алисой красноречиво переглянулись, испытывая огромное облечение. Приступ детского гнева в тот день, когда Юный Генрих отправился в Лондон, напугал меня своим неистовством, но теперь гордость за сына растекалась приятным теплом у меня внутри.

– А разве я мог не одобрить? – Уорик мягко улыбнулся, что-то вспомнив. – Он король до кончиков ногтей. Отец гордился бы им. Какого славного монарха мы из него сделаем!

– Он добился расположения парламента, не правда ли?

Юный Генрих захлопал в ладоши, когда спикер отвесил ему поклон.

– Как и его мать. – Уорик поднял чашу в молчаливом тосте.

Я покраснела, одновременно удивляясь подступившим к глазам слезам. День выдался чрезвычайно насыщенным, и я не могла передать словами, как много значила такая похвала для моей самооценки. Я хорошо сыграла роль и произвела благоприятное впечатление. Страх потерять Юного Генриха отступил.

Алиса оставила нас. Короткий день вскоре сменился вечерней тьмой, и Уорик тоже поднялся, собираясь уходить.

– И что же теперь? – спросила я. – Мы возвращаемся обратно в Виндзор?

Уорик слегка наклонил голову:

– Да, до следующего года. Мы не станем переутомлять мальчика.

– Да. Конечно, не станем. Но…

Я умоляющим жестом сложила ладони и заглянула Уорику в глаза. Он был единственным человеком, которого я могла об этом попросить.

– Мне необходимо что-то делать, Ричард. Чем-то заниматься.

– Вы обязательно будете задействованы больше, когда Его Высочество подрастет и сможет справляться с нагрузками.

– А я думаю, что тогда меня будут привлекать еще меньше, – печально призналась я. – Когда мой сын подрастет, он станет самостоятельным.

– Но прежде пройдет еще много лет…

День, отмеченный моим возвращением в мир королевского двора и политики, в суету и оживление Лондона, оказался похожим на обоюдоострый меч: он словно разбудил меня, вернул к жизни. А после возвращения в Виндзор у меня было такое ощущение, будто я захлопнула крышку совсем недавно открытого сундука, полного сияющих драгоценных камней, и теперь в обозримом будущем он будет оставаться закрытым. Это была тропка, по которой можно было пройти, только очень уж узенькая.

По мере того, как мой сын будет подрастать, он с легкостью станет отказываться от моего присутствия на торжественных событиях вроде этого. А однажды невестка вытеснит меня из его жизни окончательно, и тогда я превращусь в ничто. Сегодня, когда я держала Юного Генриха на коленях, меня бурно чествовали, но на душе у меня было тревожно, неспокойно. Я боялась будущего, которое не сулило ничего хорошего.

– Может быть, мне снова выйти замуж? – вдруг спросила я.

Эта мысль удивила меня саму: она была неожиданной, как легкое прикосновение крыльев ночной бабочки к волосам в темноте, и появилась стремительно, как бы ниоткуда, словно весенняя ласточка в погожий день, вернувшаяся из теплых стран. Прежде о повторном браке я не думала. А почему, собственно, нет? Я еще молода, только-только разменяла третий десяток, так почему бы…

– Вы этого хотите? Я не знал. – Уорик изумился не меньше, чем я.

– Нет-нет. У меня нет подобных планов, я об этом даже не думала. Но… А мне позволят это сделать? Совет даст согласие? Пусть не сейчас, а когда-нибудь в будущем.

Внезапно мне показалось чрезвычайно важным заручиться обещанием Уорика, что моя мечта о дружеском союзе – и даже о любви – вполне осуществима.

– Почему бы нет? Лично я не вижу никаких причин, по которым вам могли бы отказать. – Уорик взял паузу и задумался; у него на лбу между шелковистых бровей появилась напряженная складка. – Как вы правильно заметили, подрастая, Генрих будет становиться все более самостоятельным и независимым. Так почему бы вам не выйти замуж снова? – Он опять ненадолго умолк. – Если для вас найдется подходящий супруг, разумеется.

Его очевидное смущение совершенно меня не вдохновляло.

Если для вас найдется подходящий супруг.

Эта его оговорка легла на благодатную почву: я сразу же поняла – в этом-то и суть! А кого, собственно, можно считать подходящим для меня супругом? Я вспомнила нарисованный Глостером портрет Екатерины, вдовствующей королевы Англии, не предполагавший каких-либо отклонений или изменений. Не думаю, что этот человек смирится с моим повторным браком, ведь прежде он предрекал мне одинокое, изолированное существование золоченой символической фигурки с красивой картинки в молитвеннике.

Я заставляла себя посвящать время чему-нибудь полезному. Долгие темные ночи и зимние холода не могли длиться вечно. Я делала вид, что постоянно занята, старательно листала книжные страницы, хотя мне и были вовсе неинтересны похождения греческих богов и героев, которые с завидным рвением то вспыхивали неистовой любовью, то охладевали.