Запретная звезда

Эйлит помогала ей на кухне и даже сперва не поняла, что произошло: нож со звоном выпал из ослабевшей руки матери. Ее лицо побледнело, лоб покрыла испарина, глаза выпучились, как у испуганной рыбы, с губ же вырвался хриплый стон. Мать пошатнулась и едва успела схватиться за край стола, чтобы не упасть.

– Мама? – Эйлит бросила морковь и рванула к ней, чтобы помочь. – Мама, что с тобой?!

Но та не ответила, лишь шумно глотая ртом воздух. Белки ее больших серых глаз порозовели от прилившей крови. Где-то в глубине сведенного судорогой тела застыла мольба.

– О боже, – только и выдохнула Эйлит. Поняв, что та сейчас упадет в обморок от боли, она побыстрее подставила плечо, и вес материнского тела едва не сломал ее пополам. – Ди! Ди, помоги мне! Маме плохо!

По лестнице раздалось быстрое шлепанье босых ног. Позвать Эйдин оказалось плохой идеей: она больше мешалась под ногами, ей было всего шесть лет, и она знать не знала, как можно помочь старшей сестре справиться с полуобморочной матерью.

Господи, какая же она тяжеленная! Согнувшись, Эйлит дотащила-таки мать до большой комнаты и повалила на кровать, Ди быстро подложила ей под голову подушки и побежала за мокрым полотенцем, чтобы уложить матери на лоб и сбить поднявшийся жар. Эйлит же рухнула на сундук, вытирая проступивший пот.

– Эйлит, Эйлит, смотри! – сестра показала на пол тоненьким, как куриная косточка, пальцем. Ее ясные глаза тут же наполнились кристальными слезами. – Мама умирает!

По полу тянулся шлейф из темной маточной крови.

Ребенок. С ребенком что-то не так!

– Мама, очнись! – Эйлит потрясла ее за плечи. Тщетно. Она не просыпалась.

– Что делать, Эйлит? Она умрет, да?.. – Ди чуть не плакала, но все же боролась с собой.

– Надо идти за знахаркой, – заключила Эйлит, прислушиваясь к дыханию матери. Частое. А живот твердый, как камень, так не должно быть… Да еще и кровь все течет и течет! Плохой знак! – Принеси еще тряпки, надо подложить под нее.

Эйдин послушно делала все, что говорила сестра. Кажется, уверенный голос Эйлит немного ее успокоил – ведь всегда легче, когда кто-то знает, что делать, правда? Вот только Эйлит ни капли не знала, и ей было так же страшно. Единственное, что они могли, – привести знахарку и ждать.

– Тебе придется остаться и присмотреть за ней, – спокойным голосом велела Эйлит, обматывая ноги подвертками. У самой же тряслись поджилки: что будет, если она не успеет? – Я приведу ее, постараюсь управиться дотемна.

Словно услышав их разговор, мать открыла глаза и выгнулась дугой. Из ее глотки вырвался дикий, душераздирающий крик, совсем не похожий на человеческий. Глаза Эйдин расширились от ужаса, и она так сильно вцепилась в руку Эйлит, что остались синяки.

– Тихо, мама, я приведу знахарку! – Эйлит вырвалась из хватки Ди, чтобы тут же оказаться в железной хватке матери. Только, в отличие от сестры, мама запросто могла сломать ей руку. – Мама, пожалуйста, успокойся, мама!.. Мама, мне больно!..

Но та кричала и кричала, захлебываясь слезами, невидящими глазами глядя в потолок. Ее пальцы сжимали запястье, как медвежий капкан. Лишь когда Эйлит с силой рванула руку на себя, мать отпустила. На мгновение в ее глазах появилась искра осознанности, именно она и позволила ей разжать пальцы.

Эйлит свернула полотенце и сунула ей в зубы. Мать тут же его прикусила и зажмурилась. Из глаз текли горячие слезы. Мама, мамочка! Твои глупые дочери никак не могут тебе помочь!..

– Я пойду к знахарке, – вдруг произнесла Ди повзрослевшим голосом. – Останься с ней, Эйлит, пожалуйста! Она без тебя умрет!

– Эйдин, ты с ума сошла! Как я могу отпустить тебя одну?! Это же так далеко! – чуть не закричала Эйлит.

– Я дойду, – упрямо отозвалась Ди и насупилась. По загорелому лбу разбежались крохотные морщинки. – С тобой оставлять маму не так страшно. Мне страшнее здесь, чем там, – она указала на улицу. В подтверждение ее слов мать снова завыла, как раненый зверь.

О, Эйлит прекрасно поняла сестру. Она не матери боялась, вовсе нет, как можно бояться матери? Ди боялась собственного бессилия, и единственная помощь, какую она могла оказать, – отправиться за знахаркой самой.

Что же делать? Она не может отпустить Эйдин одну, но и оставить здесь – тоже!

– Эйлит, пожалуйста, – повторила та упрямо, и по ее взгляду стало ясно, что она все равно сделает так, как считает нужным. – Позаботься о маме. Так будет лучше.

Все же сестра права. Эйлит скрепя сердце кивнула. Она отпустила ее, маленькую храбрую девочку, в лес, а сама осталась с мамой, которая вскоре вновь лишилась чувств от боли. Помогла сестре намотать подвертки на худые ноги, надеть деревянные ботинки и, накрыв плечи сестры шерстяным платком, дала кузовок, в который положила краюшку хлеба и глиняный кувшин с гречишной водкой в дар, ведь нельзя приходить к знахарям с пустыми руками, и посмотрела вслед.

В то мгновение ей подумалось, что сестра уходит навсегда.