Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

Я сидел в кресле и слушал детектива-лейтенанта Джона Нолана. Он говорил по телефону, сообщая мистеру Адаму Пристину, что его жена здесь, ей дали успокоительное, и она отдыхает, и не может ли мистер Пристин приехать. Лейтенант положил трубку и повернулся ко мне:

— Ладно, давайте рассказывайте.

— Снова?

— Снова, — кивнул он.

Я вздохнул и начал с самого начала. Он внимательно слушал — аккуратный и исполнительный человек с глубоко посаженными глазами и твердо сжатыми губами. Джон Нолан, полицейский, сделавший карьеру за счет своего ума. Коп, который не является ничьей марионеткой, который работает по кодексу, такому же незыблемому, как Десять заповедей. Мне он нравился, и кажется, я ему тоже. Мы и раньше работали в контакте.

Сейчас в его глазах был скептицизм. Он и до этого видел и слышал много странных историй, но эту трудно было переварить. Когда я закончил рассказ, он начал нащупывать слабые места.

— Вы пришли вчера по делу.

— Именно.

— Как зовут Вашего клиента?

— Сиксто Аллагас.

Он занес карандаш над блокнотом.

— Где мне найти его?

— В Оруро.

Он взглянул на меня:

— У вас каша во рту? Выплюньте.

— Оруро, — повторил я. — Простите. Это город в Боливии. Мне следовало раньше о нем упомянуть.

Я рассказал ему о деле против «Экспортс инкорпорейтед».

Он посмотрел на меня:

— Давайте разберемся. Когда Вы вчера пришли сюда, она увидела Вас в первый раз.

— Правильно.

— Вы говорите, она Вас рассматривала, прикидывала, потом попросила жениться на ней.

— Да, сэр.

Его глаза сузились.

— Не понимаю.

— И я не понимаю, лейтенант.

— Послушайте! — взорвался он. — Вы говорите о Линде Франкини-Романофф, племяннице Малкольма Лейзинга, наследнице десяти миллионов. Прекратите балаган и давайте факты.

Я с болью посмотрел на него:

— Вы меня знаете, лейтенант. Стал бы я в таком деле валять дурака?

— Ну да, — ответил он, — я вас знаю. Видел Вас в деле. Но Вы ведь живой человек! Эта женщина молодая и красивая, у нее водились деньги, она покоряла мужчин двух континентов. И Вы хотите, чтобы я поверил, что Вы пришли к ней по поводу судебного иска, а она лишь заглянула в ваши прекрасные карие глаза и сразу влюбилась. Так прямо и решила выйти замуж.

Он раздраженно фыркнул:

— И Вы хотите, чтобы я в это поверил?

— Нет, сэр. Она вышла на охоту еще до того, как увидела меня. Дала объявление в газету.

— О чем?

— О поиске мужа.

Он закрыл глаза с видом мученика.

— Ради Бога!

— Это правда, лейтенант. Объявление появилось вчера в «Трибьюн». Могу это доказать.

Дверь в спальню была приоткрыта. Я вспомнил, что видел на полу газету, когда помогал миссис Пристин лечь. Сейчас она даже не посмотрела на меня, когда я поднял газету с коврика. Но это была не та страница. Я бросил ее и снова стал искать, но нигде не находил нужную мне вторую страницу.

Я вернулся к Нолану и объяснил ситуацию:

— Это легко проверить. В объявлении есть ее номер телефона. Когда я пришел к ней, она приняла меня за одного из кандидатов.

— Вэник! — позвал он.

В дверь просунулась голова сержанта в штатском.

— Достань мне экземпляр «Трибьюн» за вторник. — Он повернулся ко мне. — Продолжайте.

— Я объяснил ей цель визита, и она потеряла ко мне интерес.

— И Вы не стали интересоваться.

— Нет, сэр. Это было не мое дело.

— А как же Ваше любопытство? — скептически спросил он.

— Сейчас у меня слишком много дел, лейтенант. К тому же пришел тот парень…

— Какой парень?

— Тот, что ответил на объявление.

Нолан цыкнул языком, подошел ко мне и постучал пальцем по моей груди:

— Что это с Вами, дружище? Я полагал, что Вы мне рассказали все.

— Простите, — извинился я и криво усмехнулся. — У меня плохо работают мозги. Я уже уходил, когда пришел тот парень, я даже открыл ему дверь. Он сказал, что пришел по объявлению и спросил, не опоздал ли он. Я сказал, что нет, и пригласил войти.

— Ну вот, уже лучше. А он, часом, не назвал свое имя?

Я попытался вспомнить. Оно вертелось у меня на языке. Я напрягся и вспомнил:

— Данэм. Клайд Данэм.

— Опишите его, пожалуйста.

Я постарался описать как можно лучше, а он все записывал.

— И что потом?

— Это все, лейтенант. Что было потом, я не знаю. Я ничего не знал про эту женщину до нынешнего вечера, когда она попросила меня приехать. Сказала, это важно.

— Она не объяснила, почему?

— Нет, сэр.

Открылась дверь, и вошел полицейский в форме.

— Пришел человек по фамилии Пристин. Говорит, его ждут.

— Пригласите его.

Мне никогда особенно не нравились богатые и уверенные в себе, а в манерах Адама Пристина этого было сверх нормы. Он был широкоплечий, но не очень высокий, с прямым носом и холодными глазами, с квадратной челюстью армейского образца. Его искусно сшитый костюм стоил не меньше трех сотен. Но даже без одежды он бы не потерял своего достоинства. Статуи в музее, и те бы казались более оживленными. А его, видимо, это дело вовсе не волновало. Он стоял, постукивая серой шляпой «борсалино» по ноге и глядя прямо в глаза Нолану.

— Это вы мне звонили?

— Да. Я лейтенант Нолан.

— Где моя жена?

— В спальне.

— Я забираю ее домой.

Нолан покачал головой:

— Не так быстро. Я еще ее не допросил.