Зарубежный детектив

— Что касается ошибок, то вы, в полиции, грешите ими часто, но вот что в них сознаетесь — это для меня новость.

Воздержавшись от ответа, Лаволлон углубился в письмо Турньяка.

— Вы верите, доктор, в то, что он пишет?

— Ну, разумеется, потому что он только подтверждает мои собственные догадки.

Хозяин кабинета стал разглядывать конверт.

— Монтобан… Чем это может нам помочь, наверняка он уже оттуда смылся. Тем не менее я туда позвоню… По-моему, начеку надо быть нам всем здесь. А вы что думаете?

Я поднялся со стула.

— Пожалуйста, не преувеличивайте, господин комиссар… Я пока еще не нанялся к вам в осведомители.

Мы попрощались тепло, почти как на Северном полюсе.

В эту ночь я спал скверно. Видимо, дело было в угрызениях совести, которые не давали мне покоя, а ведь я в нем так нуждался! Выполнять свой долг всегда непросто, но я был отнюдь не доволен своим походом к Лаволлону. Наутро все ночные мучения обнаружились у меня на физиономии. Меня спросили, не заболел ли я. Я ответил, что очень тревожусь за Пьера. Тогда Элизабет успокоила меня:

— Не волнуйся, деда, у Пьера все в порядке.

— Откуда ты знаешь?

— Он мне сам сказал.

— Он…

— Да, сегодня ночью, когда заходил меня повидать.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Хотя Аделина не хуже моего слышала, что сказала крошка, она даже бровью не повела. Я разнервничался и говорил на повышенных тонах.

— Элизабет, если ты меня разыгрываешь, то это просто смешно и к тому ясе некрасиво с твоей стороны. Но если это не розыгрыш, тогда мой тебе совет — объяснись, и поживее, пожалей мои нервы!

— Да это совсем не розыгрыш, деда… Пьер пришел ко мне, и мы с ним довольно долго болтали.

— Как же он вошел?

— Через окно, само собой! Он не хотел тебя будить.

— Очень мило с его стороны! А Аделина спала в соседней комнате и ровным счетом ничего не слышала!

Экономка, припертая к стене, промолвила с большим достоинством:

— Разве я сказала, что ничего не слышала?

— Ну это уж слишком! Вы услышали ночью шум в комнате девочки и даже не пошевелились?

— А с чего вы взяли, что я не пошевелилась?

— Аделина! Кончайте надо мной издеваться!

— Я над вами и не собираюсь издеваться, доктор, но с тех пор как вы перешли во вражеский стан и стали пособником лжеправосудия — нет вам моего доверия!

— Я сам отвечаю за свои поступки и не собираюсь никому давать отчет! Но сейчас я с сожалением убеждаюсь, что напрасно вам так долго доверял! И это после стольких лет, проведенных под одной крышей!

— Доктор, если бы не Элизабет, я бы ушла от вас сию же секунду. Вы заявляете, что перестали мне доверять, а по-вашему, я что, вам верю?

— Запрещаю вам…

— Чувствам не прикажешь! Одним словом, вы нас предали, а посему я и не стала вас будить, когда Пьер с улицы окликнул малышку. Я как-то не мечтала, чтобы вы вызвали полицию. Против бедняги и так настроены все кругом, так чтобы еще и старые друзья его предали!

Полное поражение!

— Оставьте ваши соображения при себе, Аделина, и скажите наконец, что произошло!

— Сквозь сон я услышала ритурнель, которую Пьер всегда раньше насвистывал. Вошла в комнату Элизабет, а там окно открыто, ну я и помогла забраться нашему другу. Успокойтесь, никто его не видел.

— Слава богу! Что ему было нужно, Элизабет?

— Ничего… Просто ему хотелось пожить нормальной жизнью хотя бы чуть-чуть… Он рассказывал мне о тюрьме, о том, что ему пришлось вынести… Снова говорил о том, о чем писал в письме: лучше умереть, чем снова оказаться за решеткой, потому он и убежал. Только я боюсь, как бы он не перебил всех этих.

— Этих?

— Налье… своего начальника — банкира… того, кто одолжил ему машину… Вот только он пока еще не решил, что делать с Мадо.

— Какой ужас!

Аделина поинтересовалась:

— А что они натворили — это не ужас?

— Никто не имеет права строить из себя мстителя!

— Да, а палачом быть лучше?

— Элизабет, Пьер обещал еще появиться?

— Откуда ему знать, когда столько народу идет у него по пятам?

Я догадался, что больше мне из них ничего не вытянуть. Они сплотились против меня на почве безоговорочной преданности беглецу. Немного поколебавшись, я все же позвонил Лаволлону. Мне не хотелось быть сколько-нибудь причастным к готовящейся кровавой бане. Комиссар поблагодарил меня и пообещал прийти с минуты на минуту. И действительно, вскоре появился.

— Доктор, я в отчаянии. Еще раз спасибо, что предупредили. Может быть, благодаря вам мы и сумеем предотвратить чудовищное сведение счетов. Я могу поговорить с вашей Элизабет?

Я провел Лаволлона к малютке.

— Здравствуй, милая. Доктор рассказал мне о вашем ночном госте. Надеюсь, вы не очень перепугались?

— А с чего мне пугаться Пьера?

— Но ведь он… убийца!

— Так могут говорить те, кто его совсем не знает!

— Хорошо… Я пришел сюда не затем, чтобы обсуждать, виновен ли Турньяк, с излишне впечатлительной девчонкой. Но я хочу знать, он что, твердо решил расквитаться с виновниками, как он считает, своих злоключений?

— Да. Он повторил несколько раз, что будет скрываться, пока не перебьет господина Налье, господина Шапеза и господина Беду. С моей сестрой он пока ничего не решил. Может, он ее еще капельку любит?