Зарубежный детектив

Злой, как всякий человек, плохо спавший из-за собственных глупостей, которые к тому же скоро неминуемо станут общим достоянием, полицейский огрызнулся:

— Лучше, если бы вы этой ночью сгорели синим пламенем.

— С удовольствием могу констатировать, что вы шутить изволите с утра пораньше.

Он грохнул кулаком по столу.

— С чего вы взяли, что я шучу?

— Ваши слова трудно объяснить иначе.

— Вы так полагаете? Так я вам, доктор, растолкую: ответственное должностное лицо видит, что его предает друг, который кладет все свои жизненные силы на то, чтобы издеваться над правосудием, до смерти натравливая людей друг на друга.

— Хорошенькое начало. Но согласитесь, кое-какие разъяснения все-таки необходимы.

— Без всяких сомнений. И этими разъяснениями послужит ваш ответ на следующий вопрос: скажите, доктор, как могло получиться, что…

Я не расслышал вопроса, который пытался задать мне Лаволлон, потому что грохот в соседней комнате не дал ему договорить. Он стал вслушиваться:

— Там, кажется, дерутся, право слово!

Он было пошел посмотреть, в чем дело, как внезапно дверь с силой распахнулась, обнаружив Мадо, растрепавшуюся в схватке с полицейским Бриузом, который тщетно пытался ее удержать, пока его коллега отражал атаку Жильбера Налье. Лаволлон закричал:

— Что все это значит?

В ответ Мадо завизжала:

— На помощь! На помощь!

Лаволлон схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул:

— Успокойтесь, мадемуазель! Приказываю вам успокоиться!

— Как я могу успокоиться, когда за мной гонится убийца! Защитите меня!

Когда Налье удалось вырваться из рук полицейского, он завопил:

— Не слушайте ее! Она с ума сошла!

— Сошла с ума? Что, Беду, по-твоему, не отправился на тот свет? А Шапез? Скажите, господин комиссар, ведь их убили?

— Откуда вы знаете?

— Мне сказали по телефону.

— Кто?

— Не знаю, какая разница! Главное — их убили, и теперь очередь за мной! Он поклялся убить нас из мести!

Жильбер, окончательно потеряв самообладание, хрипел:

— Заткнись, дура! Закрой варежку!

— Лучше я в тюрьму сяду, чем меня будут убивать!

Налье одним рывком отскочил от присматривавших за ним полицейских и бросился на Мадо с кулаками. Комиссар едва успел вмешаться. Сильнейший удар пришелся ему в плечо, что, надо сказать, не подняло ему настроение.

— Наденьте ему наручники, пусть придет в себя!

Не успели защелкнуться наручники, как страхагент на глазах обмяк. Опустив голову, он бубнил:

— Шлюха… грязная шлюха… шлюха…

Я понял, что дело движется к развязке. И хотя меня переполняла радость, я не мог не испытывать страха перед тем, что должно было неминуемо произойти, думал я и о Пуантелях. Кажется, Лаволлон тоже догадался. Перед тем как задать вопрос Мадо, он покосился на меня.

— Мадемуазель… Почему вам так захотелось в тюрьму?

С искаженным страхом и слезами лицом она простонала:

— Чтобы Пьер не убил меня, как Беду и Шапеза!

— Вам нечего…

— Нет, еще как…

Налье в последний раз попытался заткнуть ей рот.

— Умоляю, Мадо, замолчи…

Она затрясла головой.

— Слишком поздно, Жильбер… Беду и Шапез уже поплатились… Теперь наш черед.

Страхагент самым смехотворным образом стал апеллировать к нам:

— А я ее считал приличной девушкой!

Теперь в игру вступил комиссар:

— Итак, мадемуазель, по-вашему, Турньяк намерен поступить с вами, как с покойными Беду и Шапезом?

— Я в этом уверена.

— А почему?

— Потому что он знает, что я была с ними в сговоре.

Налье стенал от отчаяния.

— Из-за нее все насмарку…

Лаволлон стал поторапливать Мадо.

— Мадемуазель, перед смертью Шапез заверил нас, что Турньяк не имел отношения к ограблению.

— Он сказал правду.

— Значит, вам известно, кто убийца.

— Да.

— И кто же?

Она немного поколебалась, потом ткнула пальцем в сторону Жильбера:

— Он.

Налье не стал протестовать.

— Хорошо, комиссар, я сознаюсь… И потом, у меня ведь нет другого выхода, так? Эта кретинка все испортила, все пустила под откос… Только учтите, она сама в этом деле по уши!

Лаволлон приказал увести страхагента, а Мадо бросил:

— Говорите, я вас слушаю… Бриуз, записывайте.