Зарубежный детектив

— Комиссар Гажубер из тулузского отделения уголовной полиции расследует дело о налете…

Эдуард Пуантель осведомился:

— А мы при чем?

Я смешался:

— Цель его посещения деликатного свойства, но без этого не обойтись…

Прежде чем закончить свою мысль, я подошел к Элизабет и положил руку ей на плечо, пытаясь защитить малышку от того, что произойдет, произойдет неминуемо.

— Он вам сам обо всем расскажет. Пьера Турньяка подозревают в ограблении.

Я почувствовал, что плечо Элизабет задрожало у меня под ладонью. Никто не закричал, не запротестовал. Всех охватило оцепенение. Первым заговорил Пьер:

— Они ошибаются… Я не виноват.

Я следил за Мадо. Она разрыдалась. Тело Элизабет тоже стало содрогаться. Пуантель же только проворчал:

— Вот еще…

Жермена решила перейти в наступление. Она набросилась на Турньяка:

— Я всегда знала, что вы притворщик. Вы мне никогда не правились! Если бы дочка меня послушалась… Но родители, конечно, дураки, известное дело!

Дальше была очередь Мадо:

— Ну что же, сильно ты преуспела! Теперь на тебя весь Альби будет пальцем показывать, да еще в сообщницы запишут…

Бедная невеста застонала:

— Мама, прошу тебя…

— Конечно, теперь легко реветь. Но о нас ты подумала? Как теперь людям в глаза смотреть — пустили в дом убийцу?

Я решил встрять в их перепалку:

— Мадам, не забывайте, что его только подозревают.

Она протянула руку в сторону Пьера, словно рассчитывая что-нибудь от него получить.

— Посмотрите на него! Нет, вы только посмотрите! Убийца! Я вам говорю, он убил тех двоих!

Эдуард схватил жену за руку и оттащил ее в сторону.

— Послушай, Жермена, успокойся, не знаешь — не говори.

Она поневоле отступила, но продолжала бурчать:

— Вас он всех провел, но со мной этот номер не пройдет!

Я наклонился к Элизабет.

— Не бойся, зайчик!

— Я и не боюсь.

Гажубер приступил к своим обязанностям. Он обратился к Мадо:

— Мадемуазель, в день покушения вы назначали свидание своему жениху, с тем чтобы провести несколько часов за городом? Не торопитесь с ответом. Подумайте, учтите, что от вашего ответа зависит будущее молодого человека. Слушаю вас.

— Доктор уже задавал мне тот же вопрос в магазине… но я не понимаю его смысла. Ведь не мог же Пьер вам такое сказать?

— Осторожно, мадемуазель! Я знаю, что вы вчера работали как обычно. Но меня интересует другое. Действительно ли вы предлагали своему жениху поехать за город? По его словам, он ради этого и одолжил машину у господина Беду.

— Да никогда в жизни! Не понимаю, зачем Пьер все это сочинил?

— Правда не понимаете?

— Ну… скажем, лучше бы мне не понимать.

— Итак, мы пришли к тому, что вы не звали Турньяка ни на какую прогулку в день преступления?

— Конечно, нет.

Полицейский обратился к Пьеру:

— Итак?

— Мадо, почему ты не расскажешь им всю правду?

— Ты сам лжешь!

— Ну вспомни, я зашел за тобой в полдень, подождал тебя у входа, а затем проводил через парк Рошгуд.

— Да, помню.

— Мы немного посидели на скамейке… Поговорили о нашем будущем… Вспомни, я тебе еще рассказал о квартире на улице Ларош.

— В самом деле.

— И потом вдруг ты говоришь: «Слушай, Пьеро, вот было бы здорово взять отпуск, ты бы одолжил машину, и мы бы уехали куда-нибудь подальше от Альби на целый день».

— Неправда!

— Ну как ты могла забыть? А я тебе еще сказал, что назавтра мне надо ехать с банковским грузовиком…

— Да он, ей-богу, свихнулся!

— Ты рассердилась и пригрозила, что бросишь меня, если я не уступлю твоему капризу, это твои собственные слова.

Мадо стала взывать к нам.

— Откуда он это взял?

Но Турньяку отступать было некуда, и он шел дальше по своему тернистому пути.

— Вечером ты зашла ко мне узнать, как я решил, и сказала, что о своем отпуске уже договорилась, а если я предпочитаю тебе работу, то ты поедешь с кем-нибудь другим.

— Да он бредит, у него галлюцинации!

— Мадо, я в ужаснейшем положении… полиция обвиняет меня в ограблении… Скажи правду, спаси меня. Умоляю, Мадо!

— Не могу же я врать полиции, только чтобы тебе угодить!

Пьер не выдержал и расплакался. Посреди рыданий он простонал:

— Мадо… ты… ты… от тебя я…

Всем стало не по себе, не исключая и госпожу Пуантель. Тихий голосок Элизабет заставил нас вздрогнуть.

— Я верю тебе, Пьер.

Старшая сестра так и подскочила.

— Ах ты!..

Не успел я вмешаться, как она оказалась рядом с малышкой и влепила ей пару мощных пощечин. Я схватил ее за плечо и оттолкнул.

— Не стыдно вам?

Жермена Пуантель поддержала старшую дочь, а папаша заявил, что не потерпит, чтобы Элизабет трогали хоть пальцем, и очень скоро все свелось к традиционной склоке, свидетелем которой мне доводилось бывать не раз. Склока продолжалась до тех пор, пока Гажубер не произнес бесстрастным голосом:

— Не угодно ли вам успокоиться?

В моментально установившейся тишине он подошел к Элизабет:

— Почему ты считаешь, что Турньяк говорит правду?

— Потому что я его знаю.

— Но ты и сестру свою знаешь не хуже!

— Нет. Пьер всегда говорит правду. А Мадо может заставить его сделать что угодно. Он рядом с ней глупеет…

— Ты что-нибудь знаешь об этом свидании?