Зарубежный детектив

Пьер живет в старой части города на восхитительной улице Пюэш-Беренгье, которая словно сошла со страниц средневекового часослова. Двухкомнатная квартира обставлена весьма посредственной мебелью, доставшейся Пьеру от родителей. Да, вкус у бедняги Турньяка явно не на высоте.

Поскольку Шапезу незачем было идти с нами, то в гостиной, мещанский вид которой, пожалуй, даже умилял, мы оказались втроем. Хуже всего смотрелись сувениры, привезенные из отпусков на океанском и средиземноморском побережьях. Полицейский тихо попросил у Турньяка пистолет. Молодой человек направился к секретеру, откидывающаяся доска которого была обезображена инкрустациями из перламутра. На наших глазах он открыл его и стал копаться по всем полкам, отделениям и ящичкам, пока не обернулся к нам и упавшим голосом прошептал:

— Здесь его нет…

Полицейский даже не ликовал. Он только проговорил:

— Весьма огорчен за вас, господин Турньяк, но может быть, вы положили его в другое место?

— Нет… Я его вообще не трогаю, только когда смазываю, а потом кладу на место.

— Вы позволите поискать мне?

— Как вам угодно…

Гажубер начал рыться повсюду, и я был заворожен его точными и быстрыми движениями, отработанной методикой поиска. Не прошло и десяти минут, как он покончил с комнатой и получил разрешение заняться спальней, куда пригласил и нас. Пистолет он обнаружил на дне мешка с грязным бельем, куда не постеснялся запустить руку. Он предусмотрительно обернул оружие в тряпку, а затем спросил Пьера:

— Ваше, Турньяк?

— Да, не пойму, как оно сюда попало?

Я отметил про себя отсутствие протокольного «господин», с которым Гажубер до сих пор обращался к Пьеру.

— А вот мне все понятно, и должен вам сказать, что вы поступили не очень-то умно.

— Уверяю вас…

— …что прятали не вы, все это я знаю наизусть. Вам определенно не везет… У меня такое впечатление, что вы даже не замечаете, как вокруг вас все закрутилось.

Гажубер поднес ствол пистолета к самому носу, понюхал, затем вынул и внимательно осмотрел обойму.

— Почему здесь не хватает двух патронов, Турньяк?

— Откуда мне знать, Бог ты мой!

— Никаких соображений, где они могут быть?

— Нет.

— А вот у меня есть.

— Если так дальше дело пойдет, я рехнусь.

Тут вмешался я:

— И где же они, комиссар?

— По всей видимости, в морге, доктор, где их вынули из трупов шофера и экспедитора.

Турньяк взвыл:

— Быть того не может! Вы все против меня! Но почему, почему?

Голос у Гажубера прозвучал более чем сурово:

— Потому что двое убито и полмиллиона пропало.

Пьер схватился за голову.

— Прекратите, умоляю вас, прекратите!

— Турньяк, у кого еще есть ключ от вашей квартиры?

— Ни у кого… Я никогда не запираю дверь, чего тут брать…

— Вы продолжаете настаивать, что провели весь вчерашний день у себя дома?

— Ну да… почти весь…

— То есть?

— Я выходил около часа дня…

— И куда вы ходили?

— Не помню… я нервничал, я был расстроен… куда-то шел. Господин комиссар, заклинаю вас, поверьте, я невиновен. Боже мой, я… я убил двоих! Если бы вы меня знали хоть немножко, вам бы такая мысль и в голову не пришла!

— Те двое знали вас…

— И что же?

— Поэтому они ничего и не заподозрили. Они решили, что вы пришли занять свое место в матине… И вы убили их, выпустив по пуле в каждого.

— Неправда, клянусь, это неправда!

Он кинулся ко мне:

— Доктор, умоляю вас, скажите ему, что он ошибается!

— Не думаю, что от моих слов что-то зависит, бедный мой Пьер!

В наш разговор вмешался Гажубер:

— Здесь нам больше делать нечего. Чтобы покончить с расследованием, надо идти к Пуантелям.

* * *

Вместо того чтобы сразу отправиться на бульвар Генерала Сибия, я попросил Гажубера завернуть ко мне, чтобы предупредить Аделину. Дело приняло слишком серьезный оборот, чтобы я точно мог сказать, вернусь ли к ужину.

Едва моя экономка узнала, что приключилось с Пьером, как ужин и распорядок дня мгновенно выветрились у нее из головы.

— Доктор, не могут же они повесить на господина Турньяка эти чудовищные преступления!

— Боюсь, все к тому идет.

— Что за чушь! Бред! Это… это…

Она даже стала заикаться от возмущения.

— Скажу вам честно, только чудо спасет его от тюрьмы.

— И что же будет?

— Одному Господу известно, как все обернется.

Она затрясла головой, как корова, пытающаяся избавиться от надоедливых мух.

— Можете говорить мне что угодно, никогда в жизни не поверю, чтобы Пьер Турньяк кого-нибудь убил.

В двух словах я рассказал ей о сценах, при которых мне довелось сегодня присутствовать, и о несказанной глупости Пьера, долдонящего о несуществующем свидании.

— А теперь мы идем к Пуантелям для очной ставки Пьера и Мадо. Откровенно говоря, меня очень беспокоит реакция Элизабет. Вы же знаете, как она привязалась к своему будущему зятю. Лучше, если я буду там. Захвачу, пожалуй, свою сумку с инструментами.

Аделина скинула фартук и торжественно заявила:

— Я с вами!

— Мне некогда. Они внизу, наверное, уже заждались.

— Хорошо, хорошо, бегите… Я догоню и, если понадобится, займусь малышкой.

* * *

На этот раз все Пуантели были в сборе. Наше появление произвело впечатление, они уставились на нас, пытаясь понять, что могло бы означать сие вторжение. Я представил следователя: