Зарубежный детектив

— Я попросил дневной отпуск, и мне его дали.

— На каком основании?

— По личным мотивам.

— Вы должны понимать, господин Турньяк, что при данных обстоятельствах мы не можем удовлетвориться вашим ответом.

— Я собирался поехать за город со своей знакомой.

— Для этого вы взяли машину у господина Беду?

— Да.

— И куда же вы поехали с вашей знакомой?

— Никуда не поехали. Она не пришла.

— Странно, однако… Пойдем дальше. Если ваша знакомая не пришла на свидание, то что вам помешало вернуться в банк?

— Я считал, она опаздывает, и продолжал ждать.

— Ну разумеется. Господин Турньяк, я вынужден выяснить у вас имя вашей знакомой.

— Мадлен Пуантель, моя невеста.

— Эта юная особа не работает?

— Ей тоже дали отпуск на работе в универмаге.

— Мадемуазель Пуантель имела что-то в виду, когда предлагала вам провести этот день вдвоем?

— Не знаю, ведь я ее так и не видел.

— Господин Турньяк, сколько вы зарабатываете в месяц?

— Примерно 1350 франков.

— Мне говорили, что ваша невеста знает толк в развлечениях?

— Да, действительно.

— На ваш взгляд, вы вдвоем могли бы заработать достаточно, чтобы удовлетворить ее запросы?

— Как-то не задумывался.

— Хорошо… Вы не будете против, если я попрошу доктора Бовуазена спросить мадемуазель Пуантель насчет вчерашнего рандеву?

— Нет, конечно.

— Прекрасно. Итак, доктор?

— Иду, иду.

Закрыв за собой дверь кабинета Шапеза, я почувствовал, что мне здорово не по себе. Разговор Турньяка и полицейского напомнил мне немецкие фильмы звукового кино. Такое же ощущение полной иррациональности. Я никак не мог поверить в реальность увиденного и услышанного.

Войдя в универмаг, я осведомился у первой же продавщицы, где найти Мадо. Она объяснила, и скоро я увидел, как Мадо в секции женского белья пытается уговорить своих потенциальных клиенток приобрести десу, некогда предназначавшееся исключительно для падших женщин. Она засмеялась, увидев меня, и лукаво поинтересовалась, не собрался ли я купить белье для своей экономки. Но мне было не до смеха.

— Мне, милочка, надо задать вам пару вопросов. Вы можете отлучиться на несколько минут?

— Дома что-нибудь случилось?

— Нет.

Она облегченно вздохнула, чем весьма расположила меня к себе.

— Постойте, пойду спрошу.

Мадо ушла и быстро вернулась.

— Ваше имя произвело наилучшее впечатление. Заведующий отделом вас знает. Вы когда-то лечили его жену. Он дал мне пять минут.

— Вполне достаточно.

— Ну, пойдемте.

И она затащила меня в комнатушку, которой иногда пользовались для примерок.

— Слушаю вас, доктор.

— Мадо, умоляю вас отвечать честно и откровенно. Вы вчера были на работе?

— Так ведь я работаю каждый день!

— И вы не просили внеочередного отпуска?

— Я? Зачем?

— Ну, чтобы поехать, например, за город с Пьером?

— Что за странная мысль?

— Значит, нет?

— Разумеется, нет!

— Я старый друг вашей семьи и по праву друга хочу, дитя мое, спросить, почему вы намереваетесь выйти за Пьера Турньяка?

Она пожала плечами.

— Не все ли равно, за него или за другого?

— По-вашему, так строят семейный очаг?

— Уж как-нибудь!

— Мадо, могу я доверить вам одну тайну?

— Мне?

— Вы не выйдете замуж за Турньяка.

— По… почему?

— Потому что он лгун.

И, ничего не прибавив к сказанному, я удалился.

Я попросил заведующего отделом, у которого Мадо отпрашивалась, чтобы он провел меня к заведующему кадрами. Тот принял меня чрезвычайно любезно и уверил, что Мадо Пуантель ни о каком внеурочном отпуске не просила и вчера вышла на работу как всегда.

* * *

Как бы мне хотелось, чтобы дорога от универмага до банка Шапеза оказалась раз в десять длиннее, может, тогда я бы смог хоть немного собраться с мыслями. Турньяк — убийца? Полное безумие, несуразица и тем не менее… К чему эта дурацкая выдумка с несостоявшимся свиданием? Неужели он был настолько глуп, так ослеплен страстью, что ради Мадо пошел на два убийства и грабеж? Да нет же, конечно, он тут совершенно ни при чем, подобная гипотеза абсурдна, я сразу это понял, едва только ее сформулировал. А с другой стороны, зачем бы Мадо врать? Если бы она собиралась удрать в понедельник с Пьером, уж как-нибудь об этом знали бы и ее мать, и отец, и, естественно, Элизабет, от которой вообще ничего не ускользает. Тут мне в голову пришел другой вариант. Честно говоря, я о нем уже подумывал некоторое время, но всерьез пока не рассматривал. А что, если Турньяк вовсе не такой уж простак, как мы привыкли считать? Может, он просто обвел нас вокруг пальца? Ведь рассказывал же мне Гажубер о лионском коммерсанте, на вид совсем безобидном…

Когда я появился в кабинете Шапеза, по незаметным переменам в обращении полицейского я тут же понял, что он догадался о плохих новостях для моего подопечного. Я даже не смел поднять на Турньяка глаза.

— Вы повидались с мадемуазель Пуантель, доктор?

— Да, я видел ее.

— И что же?

— Она не помнит, чтобы назначала свидание своему жениху на вчерашний день, и вышла на работу как всегда. То же мне подтвердил и завкадрами.

Ненадолго воцарилось молчание, которое прервал комиссар, вежливо осведомившись:

— Что скажете на это, господин Турньяк?

— Ничего не понимаю.

— Мы тоже, что еще хуже.

И снова тишина. Кажется, нервы вот-вот сдадут.