Защитник

На улице стало ветрено, и Эбба дрожит, пробираясь сквозь метель, которая бьет ей в лицо, смотрит на пиццерию, манящую теплом и ароматами. Входит, заказывает каччиаторе минеральную воду, садится за один из свободных столиков и отправляет Саймону эсэмэску о том, где находится. Затем звонит Ангеле и рассказывает ей о группе ACA, о том, что Ясмина, вероятно, подверглась сексуализированному насилию.

– Вот черт! – выдыхает Ангела, кажется, что она запыхалась. – Они рассказали, кто ее насиловал?

– Нет, как я сказала, меня выгнали, но они говорили о случаях насилия внутри семьи.

В разговоре возникает пауза, и Ангела шикает на какого-то мужчину, который кричит на заднем плане, что ей нужно торопиться. Эбба сразу же чувствует себя виноватой. Она отвлекла Ангелу от чего-то важного. Может быть, у них как раз в самом разгаре игра с веревками и наручниками.

Эбба отгоняет пошлые мысли, а Ангела возвращается к разговору:

– Это может быть очень хорошо для нас. Любой, кто ее изнасиловал, мог иметь мотивы убить ее. Тебе нужно поговорить об этом с Николасом, спросить, знает ли он что-нибудь.

– Хорошо, – говорит Эбба и пытается во всем разобраться.

Возможно, Ангела делает слишком поспешные выводы, а с другой стороны, она может быть права. Может быть, Ясмина начала говорить о насилии и кому-то пришлось заткнуть ей рот. Ангела с Эббой решают, что завтра утром Эбба поедет к Николасу одна, потому что Ангела идет на допрос с другим клиентом. Они заканчивают разговор как раз тогда, когда Эббе приносят пиццу.

Одновременно появляется Саймон, качает головой и садится напротив:

– Ну и кашу ты заварила! Ты бы слышала, какой переполох поднялся, когда они поняли, то есть подумали, что ты из полиции. Та темнокожая девушка хотела написать на тебя заявление, еще кто-то захотел связаться со своим знакомым в газете «Афтонбладет», кто-то просто плакал. Можно сказать, я едва ноги унес.

– Да, а ты уж там отжег по полной.

Саймон сидит с потухшим взглядом. С каменным лицом смотрит вдаль на меню, висящее за печами для пиццы.

– Или… Это же не… – Эбба откладывает приборы, вытирает рот салфеткой. – Это что, было на самом деле?

Саймон поворачивается к ней с серьезным выражением лица, но через мгновение раскалывается:

– Я рассказывал, что хотел стать актером до того, как пошел в Полицейскую академию?

Эбба сминает салфетку и бросает в него:

– Это совсем не смешно, это некрасиво, особенно по отношению к тем людям.

– Может, и так, но мне пришлось разыграть спектакль, чтобы мне поверили.

– Ну и удалось тебе что-нибудь узнать? Они что-нибудь рассказали о Ясмине?

– К сожалению, ничего полезного, но в отличие от тебя я поспешаю медленно.

Эбба кладет в рот кусок пиццы:

– Наверное, я не так хорошо подготовилась, как ты.

Саймон улыбается:

– Мне жаль, но ведь было прикольно.

Эбба проглатывает пиццу и улыбается в ответ:

– Примерно так же прикольно, как то, что я сейчас скажу. Я договорилась о встрече с Mr. Goal в отеле «Риш» завтра в час дня.

– Шутишь!

– Ни капельки. Ты пойдешь или мне самой с этим разбираться?

– Погоди. – Саймон тянется за ее бутылкой минералки, скручивает крышку. – Ты хочешь сказать, что он ответил и ты на самом деле хочешь туда пойти?

– Конечно. Эй, это моя вода!

Саймон пьет, не обращая внимания на ее замечание, и между глотками произносит:

– Эбба Таппер, ты меня погубишь.

Глава тридцать первая

Эбба опускается на стул напротив Николаса в комнате для допросов в следственном изоляторе и замечает, что у него так трясутся ноги, что стол дрожит. Он бледен, с него течет ручьями пот, опухшие веки, похожие на использованные чайные пакетики, нависают на глаза.

– Нам нужно поговорить, – говорит она и сразу переходит к делу. Хочет посмотреть, как он отреагирует. – Ясмина состояла в группе ACA, которая прорабатывает последствия сексуализированного насилия в близких отношениях. Почему она в ней состояла?

Николас, кажется, смотрит внутрь себя, в глубины собственной души, где начинают зарождаться чувства.

– Пожалуйста, отнеситесь к этому серьезно! Речь идет о вашей жизни, это вас я пытаюсь спасти от приговора за убийство, поэтому важно, чтобы вы рассказали мне все, что знаете. Что произошло с Ясминой?

– Где Ангела? – спрашивает Николас, словно пытаясь выиграть время.

– Она занята другим клиентом, – честно отвечает Эбба, хотя это и может показаться некрасивым по отношению к Николасу, но и врать она не хочет. – Расскажите мне о Ясмине, – снова просит она.

Николас фыркает:

– У нее был sugardaddy, проверьте его.

– Полиция уже сделала это. Но, как я сказала, та группа работает с людьми, которые в детстве сталкивались с какой-либо формой сексуализированного насилия в семье. И если ей во взрослом возрасте пришлось проходить терапию по такому поводу, то я подозреваю, что кое-что вам должно быть известно. Кого вы покрываете?

– Канун Нового года. Вам что, сегодня делать больше нечего? – Николасу все сложнее сдержать охватившую его злобу.

– Нечего, – честно признается Эбба и удивляется поведению Николаса.

Ему что, все равно? И тут у нее мурашки бегут по спине. А что, если…