Заставь меня ошибиться

— У меня есть предложение, — подаю голос, пока непривычный к мгновенному ориентированию в условиях угрозы жизни Гастон не ляпнул что-нибудь не то. — Может быть, Гастон согласится взять группу учеников… скажем, со следующего семестра. После Роджества.

Куратор цепляется за эту идею с огромным энтузиазмом, и мисс Праер, разумеется, определяет причину неправильно:

— Вот и замечательно. Тогда я начну опрашивать родителей. — Она старается не показать особой радости, но улыбка получается почти искренней.

Еще раз: эта женщина любит детей. И умеет с ними общаться. Ну почему она не могла быть просто созданием ада, которое легко ненавидеть? Я бы тогда угрызений совести не чувствовала….

— Кстати, я забрала из зала мелки той девочки — Одри, правильно? — пользуясь моментом, сообщаю.

— Одри, — кивает Донна.

— Я передам их через вас, если не возражаете.

— Конечно. Ну, мне пора.

Напоследок она натянуто улыбается и уходит походкой от бедра, ровно держа спину.

— Я спасла твою задницу, — напоминаю Гастону. — Но теперь мы должны закончить этот проект до Рождества.

— Или придется осваивать навыки скульптора, — вздыхает тот.

— Не берись ни на что серьезнее глиняных горшков. Донна будет счастлива даже горстке грязи из твоих рук, детям понравится, а ты и в этом ухитришься налажать.

— А вот я в тебя, между прочим, всегда верил, — укоряют меня.

— Ты не можешь ставить мне это в вину.

— Могу.

— Ты подарил ей прожектор.

— Не ревнуй.

— Два прожектора! Тайком!

— Не ревнуй! — повторяет он, улыбаясь.

Как я рада, что не предупредила Гастона о дарении рогов.

Признаться, я ждала момента, когда мэр прилюдно объявит о том, что мистер Сайтен получит назад свой охотничий трофей, но все равно не ожидала, что для этого глава города вскарабкается на сцену, потеснив приглашенную певицу. Подобрать челюсть мне удалось только после того, как микрофон яростно зафонил, оглушая присутствующих.

— Итак, кхе-кхе, — начинает Андерсон, обводя взглядом собравшихся. — Я безумно рад, что на юбилее собрались наши самые близкие друзья. — Удержаться от ухмылки очень сложно, но удается. Сотня самых-самых. Ну конечно. — Однако, как, наверное, уже все слышали, один из присутствующих гостей сделал моей супруге просто невероятный подарок. Подстреленного им лично… — Ну да, вот так и появляются слухи. Подмечаю, что Лео чуть перекашивает от обиды, ведь оленя подстрелил он. Навряд ли теперь об этом кто-нибудь вспомнит. — И сегодня мы в знак огромной благодарности вернем ему рога!

Не знаю, как я не складываюсь пополам от такой формулировки. Только многолетняя практика «держать лицо» при любых обстоятельствах помогает. Но не успеваю я порадоваться самоконтролю, как Гастон хватает меня за руку и тащит на сцену. В самом деле, не будет же он получать рога один. Это занятие требует поддержки партнера…

Гастон помогает мне взобраться на сцену по лестнице и, не расцепляя рук, ведет прямо к мэру. И опять мне кажется, что со стороны это должно выглядеть до тошноты мило. Думаю, люди люто ненавидят парочки, которые после многих лет вместе продолжают держаться за руки.

Куратору приходится сказать в микрофон несколько слов благодарности, прежде чем на сцену выходит помощник мэра, который с ощутимым усилием тащит ветвистые рога. Я мало знаю об оленях, поэтому на меня они производят огромное впечатление. Гастон перенимает подарок с присущей ему невозмутимостью. Будто ему каждый день при всем честном народе рога преподносят… Он перенимает трофей тепло благодарит мэра, а потом и вовсе поднимает над головой, как какой-нибудь рэслер на арене, взявший главный приз… Чуть ли не прозаично.

Рога было решено оставить в машине, но пока мы туда шли, обнаружили, что на деревянной доске, к которой они прибиты, выжжены надпись и дата.

«Мистеру Гастону Сайтену в подарок от мэра Андерсона и жителей города N».

— Это так мило, если учесть, что рога, в общем-то, не его, а Лео, — насмехаюсь я вслух по пути к парковке. — Удивительно, как некоторые люди ухитряются перевернуть все вверх дном! Даже мне обидно за парня.

— О, это настоящее умение, Тая, — авторитетно заявляет куратор. — Сделать так, чтобы за кучей условностей никто не вспомнил об истине.

— Слушай, то есть раз рога подписаны, то их даже не продать и не передарить?

— А ты уже планируешь избавиться от неугодного подарка? — ядовито интересуется куратор. — Тебя стоит держать подальше от разного рода коллекций ценных предметов, верно?

От интимности утверждения я краснею. С одной стороны, он прав, и мне не должно быть дела до его подарков, а с другой… мы на задании в качестве супругов, и я не позволю ему развешивать по спальне сомнительные предметы. Пусть лучше коллекционирует свои картины и пластинки.

— Это другое. Да и зачем тебе рога? Их сакральный смысл далеко не безупречен, а толку…