Заставь меня ошибиться

— Я не был в тебя влюблен, когда тебе было восемнадцать. Извини, но это так, — пожимает он плечами. И, наверное, Гастон прав — все дело в том, что я не могу ему простить отсутствие взаимности. Стыдно за это, но признать, говорят, половина успеха. — Я не могу этого изменить. Но это не отменяет того, что ты мне нравилась. Ты была интересной, живой, мне нравилось, как ты относилась к Арчи, как впитывала информацию, подобно губке. Я не хотел, чтобы тебе было больно или обидно, но я не мог ничего изменить. Я предложил тебе альтернативу тюрьме, и знания, необходимые, чтобы выжить на заданиях. Большего у меня не было. Мне было совестно спать с тобой, или смотреть на тебя, или знать, чем закончится это обожание наивной девочки… Я знал, что ты будешь меня ненавидеть, и я тебе это позволял. Но больше такого права у тебя нет! Я десять лет с лишним лет наслаждаться прелестями особого отношения, но теперь я тебе помог, Лиз, очень помог. Больше, чем кому-либо из команды. — Я удивленно моргаю и мрачно свожу брови к переносице. — И тебе придется принять решение прямо здесь и сейчас: для тебя важнее обижаться на меня и дальше или все-таки попытаться устроить свое будущее самым нормальным способом из возможных?

Его слова задевают за живое. Мне необходимо было цепляться за придирки к Гастону, потому что на самом деле я не чувствовала к нему неприязни. Боль — да, обиду — сколько угодно, но не неприязнь. Напротив, мне в нем очень многое нравится. Эта холодная рассудительность, умение принимать решения, даже то, что он терпеливо спускал мне нарушение субординации, отделываясь колкостями и шутками. Это все тоже заслуживает уважения. Он мне тоже всегда нравился. И это тоже не имеет отношения к давней влюбленности…

Я делаю несколько намеренно неуклюжих, медленных шагов по направлению к Гастону и утыкаюсь лбом в его шею. Не расцепляя скрещенных рук на груди.

И как бы ни было глупо, единственная мысль, посещающая мою голову:

— Ты все еще учишь?

— Четыре года назад перестал, — легко отвечает он, обхватывая мои плечи руками.

Пожалуй, более весомого аргумента в свою пользу он бы не нашел.

— Ну, Гастон, добро пожаловать на испытательный срок.

— Ты серьезно? — недоверчиво спрашивает он.

— Ну ты же сам сказал, что собираешься просить о переводе, когда задание закончится.

— Так, ладно, — вздыхает он, очевидно, догадавшись, что просто со мной не будет. — Но я еще раз напоминаю, что Лео ничего не должен знать. Комиссия терпеть не может напоминания о том, что мы люди и всячески пытается доказать обратное.

Именно по этой причине, когда мы подъезжаем к дому, Гастон останавливает машину в конце улицы и звонит Лео. Он велит ему купить бутылку шампанского, чтобы отметить успешное окончание задания Ив. Несмотря ни на что, успешное. Дело передано в ФБР, о большем и мечтать нельзя. Затраченные средства в расчет не берутся. Не сейчас. Потому, шампанское нужно хорошее, пусть не ленится, а идет и ищет Вдову Клико. Не сдержавшись, фыркаю. Здесь-то пожалуй найдешь Вдову Клико, хотя чем черт не шутит… К вечеру, может, управится.

Спрятавшись среди других машин, мы наблюдаем за тем, как Лео, мрачновато зыркая по сторонам, направляется в магазин. Пешком. Точнее, он делает пару шагов, а потом переходит на столь любимый им бег. А сам куратор, хитро улыбаясь, подруливает к дому и велит мне дождаться, пока он откроет дверь «своей даме». Ну, насчет «дамы», я бы поспорила поспорить (хотя бы потому, что у претендентки на столь гордое звание воронье гнездо на голове и платье помято в неожиданных местах), а вот с «его», пожалуй больше не стану.

К дому мы бежим. Попасться в таком виде на глаза соседям совсем не хочется. Забавно, но мы никак не определим золотую середину. Пару недель назад старались заставить окружающих поверить в достоверность нашего альянса, а теперь прячемся, чтобы не попасться на сексе в общественном месте…

Гастон прижимает палец к губам и, морщась, тихо приоткрывает скрипучую дверь, потому что соседи — половина проблемы, ведь в доме сейчас хозяйничает экономка. Удостоверившись, что коридор чист, мы с куратором крадемся на цыпочках к лестнице, сняв обуви. Я едва сдерживаю смех, потому что Гастон сутулится, будто пытаясь стать меньше, но с его ростом это выглядит до крайности нелепо. Можно подумать, если он втянет голову в плечи, это сделает его невидимкой.

Но на этот раз нам удается скрыться в спальне до того, как Мэгги замечает следы недавнего непотребства.

— Знаешь, я еще никогда не занималась сексом в машине, — говорю, посмеиваясь, и стягивая платье. На этот раз никто лицемерно не прячется за дверями ванной, хотя мне до сих пор немножко не по себе от осознания, что я добровольно раздеваюсь перед Гастоном.

— Привыкай. Похоже, это станет нередкой практикой, учитывая условия нашего проживания.

— Серьезно? Мы будем, как подростки, прятаться в по углам?