Заставь меня ошибиться

Отвар пахнет ужасно, но я старательно его пью, не морщась, чтобы не обижать Мэгги. Хочется как-то поддержать ее стремление забыть старые распри, тем более что Гастон считает проблему с Лайтами делом решенным. А Мэгги нам нужна, мне нужна. Я еще помню, как она в самом начале помогала нам освоиться среди местных специфических жителей.

— Погода меня не щадит, — вздыхаю в попытке завязать разговор. Передаю экономке кружку и снова откидываю голову на подушечку. — После прошлогодней операции… — И театрально обрываю речь.

Сочувствие, к которому взывали, не заставляет себя ждать.

— Ох, Тая, — прижимает она руки к груди. — А я так надеялась, что ребеночка ждете. И в глазах у нее такая грусть, будто она уверена, что у нас с Гастоном какие-то проблемы… — Наверное, не в свое дело лезу, но вот смотрю иногда на семейные пары и поражаюсь: не дает бог деток хорошим людям.

Ее слова вполне ожидаемы. Все в городе об этом думают: даже если она молода, то он — нет, так почему не позаботиться о детях? Или у них проблемы, или не так они счастливы, как пытаются показать? В этом нет ничего внезапного. И тем не менее слова экономки цепляются за что-то внутри. Наверное, ту странную тошноту неизвестного происхождения… и ставший тесным бюстгальтер. А ведь я еще удивлялась: пара сбоев в диете не дают такой мгновенный результат…

— Это мы… мы решили подождать, — зачем-то начинаю оправдываться, а перед глазами все аж расплывается. — Сначала ждали, а потом случилась авария, — вынуждаю губы произнести, хотя слушаются те очень плохо.

— Но ведь со здоровьем нет проблем, правда? — спрашивает она, с надеждой заглядывая в глаза будто в душу — в поисках секретов.

Видимо, да.

Несколько лет назад, после очередной операции, я обвинила Гастона в том, что мне с такими постоперационными повреждениями даже мечтать нельзя о «нормальной жизни». Это было брошено в сердцах, от злости, но он все понял и ровно сообщил мне, что пластическая хирургия не затрагивает репродуктивную систему, и если мне очень хочется испытать судьбу и терпение комиссии, то можно попытаться. С тех пор эта мысль засела занозой. Стучалась, стучалась, не давая покоя, а теперь…

Я не помню, чтобы хоть раз пропустила таблетку, но ни один из контрацептивов не дает стопроцентный результат. И мне вдруг становится страшно, что мое сегодняшнее особенно острое недомогание отнюдь не усиление старых симптомов. Возможно, мой организм так внезапно ослаб из-за вмешательства отнюдь не скальпеля.

Но самое жуткое, что в этом городе я не смогу узнать наверняка. Любое мое действие будет обсуждено и предано огласке. Тем более покупка теста на беременность. Мне так плохо, что впору лезть на стенку, но я поднимаюсь наверх, собираюсь и, наложив толстый слой румян, благодарю экономку за «волшебное снадобье», а затем вылетаю из дома, глубоко натянув капюшон. Я направляюсь на станцию, откуда отходят автобусы. Еду в аптеку. В другой город. Я не смогу мучиться в ожидании следующей подходящей возможности. Вот ведь удачно, что Гастон сегодня снова бродит по своим прожекторным делам.

Я не спала всю ночь: караулила, как бы Гастон не нашел новенький тест на беременность. Решила использовать его утром, чтобы сразу избавиться от улики. Не в урну же выбрасывать, в самом деле, где ее каждый может найти.

Наутро я еле дождалась, чтобы Гастон покинул спальню, заперлась в ванной и, подумав, включила душ. Как оказалось, это было самым удачным решением за всю жизнь, потому что только я увидела результат и схватилась за голову, как постучал куратор. Будто почувствовал, что я не стою под струями воды, а оторопело таращуюсь на дисплей, подтверждающий страшную и радостную догадку. Да, чувства на этот счет были очень неоднозначны. С одной стороны, мечта претворялась в жизнь, а с другой, в мой бесконечный список проблем добавлялась еще одна, причем самая существенная.

Мысли смешались, равно как и эмоции. К тому моменту, когда раздался стук в дверь, я могла с уверенностью сказать только одно: теперь все изменится. И Новый Орлеан — самым первым.

Да, наверное, не очень красиво не доверять мужчине, с которым собираешься строить совместное будущее, но с такой жизнью я и себе не верю! Какие дети, если ты понятия не имеешь, где окажешься завтра? И Гастон так и не поговорил с комиссией о моем переводе. Вступится ли теперь? Он сказал, что собирается начать с цветов и конфет — далеко не со смены подгузников. Я вообще не представляю его в роли папы! Он учил женщин ублажать мужчин — годами, делал из дурнушек королев красоты… То, что он впервые решился предложить женщине жить в одном городе (не квартире — городе), что хотел видеть ее рядом, вовсе не означает согласие разделить ответственность за новую жизнь. Об этом забывать нельзя. Мы не в браке, чтобы все поровну…

— Я скоро выйду! — кричу. — Что-то случилось?

— Нет. Просто ты долго.

— Все еще нездоровится. Решила погреться.