Застенчивость в квадрате

Мой разум – сборник фантастических рассказов, обожающий символизм и параллели. Он придумывает романтические стремления там, где их зачастую и быть не может, в обычных повседневных ситуациях. В итоге это часто приводило к тому, что многих мужчин я видела в более благородном свете, чем они заслуживали. А еще сознание уверяло меня, что чему-то плохому просто суждено было случиться – такой защитный механизм, чтобы легче пережить.

Уэсли наблюдает за мной, и глаза его поблескивают так, что я тут же провожу воображаемую параллель с туманным прошлым, где очередной крестик указывает на конкретного человека – Виктора. Вспоминаю, как он смотрел на Вайолет с похожим выражением, будто знал какой-то исключительный секрет, и из целого мира только она была посвящена в эту тайну. Это же был шанс один на миллион, что из всех фотографий Джемма использовала в поддельном профиле именно снимок Уэсли.

Он улыбается, и в голове тут же начинают крутиться и сверкать предупреждающие сирены. Я вижу то, чего нет в простых совпадениях. Сама вселенная – это хаос и совпадение. А если бы какой-то умысел и существовал, он заключался бы в жестокости.

– Не самостоятельно, конечно. Я тебе помогу. Добавим немного золотисто-оранжевых отблесков у окон и дверей, будто туда падает свет. – Он стучит пальцем по открытке, а я не могу отвести от него глаз. Сердце бьется с такой скоростью, что просто несется – и несется к обрыву. Немного дружелюбия больше ничего не означает. С таким выходящим из-под контроля воображением я опасна сама для себя.

Молча киваю в ответ.

– Как любитель рисовать, – застенчиво произносит он, отказываясь назвать себя художником, – я думаю, что это может быть весело. Постараться сделать так, чтобы дом купался в лучах вечно закатного солнца.

– Да, – выдавливаю я. – Было бы чудесно.

Благодарю его за эту находку и выхожу, прижимая открытку к груди. А когда думаю, что мне уже ничего не грозит, получаю удар в свою ахиллесову пяту: он включает на полную громкость рождественские песни, и знакомые слова вместе со звоном колокольчиков провожают меня вниз по лестнице.

Глава двенадцатая

Следующим утром направляюсь к особняку продолжить уборку и с облегчением обнаруживаю, что Уэсли уехал на работу. И почему я решила, что дружить с ним – хорошая идея? Она же просто ужасная. Все закончится тем, что я влюблюсь без памяти. Он просто потрясающий, но пока что его ворчливость и раздражительность мешали мне выставить себя идиоткой. А если он проявит хоть капельку тепла, эти слабые дрожащие колени тут же предадут свою хозяйку, даже проверять не нужно. Отвратительная привычка.

Сейчас на горизонте, точно волна в океане, уже поднимается грядущее безумие с самыми опасными подводными течениями, с которыми я когда-либо сталкивалась, и набирает скорость очень быстро, но время пока есть. И сила воли. Здесь и сейчас я принимаю решение держать дистанцию, это должно быть достаточно просто. Уэсли любит дистанцию! Мы просто не будем обращать друг на друга внимание. Уэсли же это просто обожает! Сколько раз я выбирала бесчувственные, холодные сердца и дарила им свое, но он – новый рекорд. С ним опасность подстерегает на каждом шагу: что, если мы начнем встречаться, и все полетит к чертям, как в большинстве случаев? Живем-то мы в одном доме, сдаваться и съезжать не захочет никто. Надо мной на втором этаже будет жить мой бывший, а сбежать будет некуда. Если он изменит мне, как многие предыдущие, это навсегда все испортит – и «Падающие звезды» тоже. Оставаться будет слишком больно, и мне придется отказаться от отеля своей мечты. Неприемлемо.

Не могу решить, хуже или лучше этот вариант развития событий по сравнению с тем, в котором у меня появятся чувства и окажутся безответными.

Необходимо затоптать эти слабые ростки сейчас, пока они не стали проблемой. Он уехал, вытащив откуда-то из запасов палатку, одноместную – для нашего похода в субботу, который, как он мимоходом упомянул, займет весь день, и бо́льшую часть пути придется пройти пешком. Если начнет темнеть, мы разобьем лагерь. И будем ночевать в одной палатке. Вместе. Может, он так равнодушно на все реагирует просто потому, что ему ничего даже в голову не приходило – настолько я для него непривлекательна. Как лопата – всего лишь предмет экипировки. Или, может, он планирует соблазнить меня. В мыслях появляются картинки, как мы лежим бок о бок перед костром, и он кормит меня печеньями с поджаренным маршмеллоу…

– Он тебе не нравится, – строго сообщаю я себе. – Он тот еще брюзга.

Захожу в бальную залу, решив отвлечься и полностью погрузиться в уборку, и первое, что замечаю, – это звездочка из фольги на макушке моей елки, там, куда я не могу дотянуться. Кто-то решил поддержать мое некстати проснувшееся праздничное настроение.

У меня вырывается громкий стон, я разворачиваюсь на пятках и выхожу.