Засунь себе в задницу! (сборник)

Наше общество — не сообщество, но собрание отдельных семейных ячеек. Боясь, что женщина покинет его, если у нее будет доступ к другим мужчинам или хоть к какому-то подобию жизни, страшно неуверенный в себе мужчина стремится изолировать ее от других мужчин и от редких ошметков цивилизации, поэтому вывозит ее в пригород, к замкнутым на себе семейным парам с детьми. Изоляция помогает мужчине делать вид, будто он — личность, поскольку он «закоренелый индивидуалист», одиночка, считающий нежелание сотрудничать и одиночество проявлением индивидуальности.

Но самцы изолируют себя не только поэтому: каждый мужчина — остров. Запертого внутри себя, эмоционально изолированного, неспособного на отношения мужчину ужасают цивилизация, люди, города, ситуации, где требуются понимание и общение. Поэтому Папочка испуганным кроликом срочно волочет свою задницу в леса, пригороды, или, в случае «хиппи» — балдеж, чувак! — балдеет на коровьих пастбищах, где вволю ебется и размножается, кувыркаясь в траве со своими бусами и флейтой.

У «хиппи» желание быть «Мужчиной», «закоренелым индивидуалистом» не так сильно, как у среднего мужчины, а вдобавок, «хиппи» заводится от мысли получить доступ ко многим женщинам и потому восстает против тягот жизни Кормильца и однообразия одной женщины. Во имя общности и сотрудничества он создает коммуну или племя, которые, невзирая на всю их «совместность» и отчасти благодаря ей (коммуна — всего лишь разросшаяся семья, разросшееся посягательство на права, частную жизнь и рассудок женщины), оказываются таким же сообществом, как и обыкновенное «общество».

Настоящее сообщество состоит из личностей — не просто из представителей вида, не из пар, — уважающих индивидуальность и частную жизнь друг друга и в то же время взаимодействующих интеллектуально и эмоционально: свободные души в свободных отношениях сотрудничают ради общей цели. Традиционалисты говорят, что главная ячейка «общества» — семья; «хиппи» говорят, что племя; никто не говорит, что индивид.

«Хиппи» болтает про индивидуальность, но постигает ее не лучше любого другого мужчины. «Хиппи» жаждет вернуться к Природе, к полям и лесам, к обиталищам пушистых зверьков — поскольку и сам один из них, — прочь от городов, где хотя бы прослеживаются зачатки цивилизации; он хочет жить на уровне биологического вида, проводя время за простой неинтеллектуальной деятельностью — фермерство, ебля, нанизывание бус. Наиглавнейшее занятие в коммуне, ее основа — групповуха. «Хиппи» в коммуне привлекает в основном обещание доступных пизд — главный предмет всеобщего потребления, только попроси, — но, ослепленный жадностью, он не предвидит, что придется делиться с другими мужчинами и что сами эти пизды — предмет ревности и собственничества.

Мужчины не способны сотрудничать для достижения общей цели, потому что цель каждого мужчины — пизда только для него. Посему коммуна обречена на провал: каждый «хиппи» в панике схватит любую дурочку, которая от него тащится, и побыстрее увезет ее в пригород. Мужчина не способен развиваться социально, он просто мечется между изоляцией и групповухой.

Конформизм

Желая быть индивидуальностью, мужчина однако боится всего, что хоть немного отличает его от других особей; эти отличия наводят на подозрения, что он не настоящий «Мужчина», что он пассивен и абсолютно сексуален — а это очень неприятное предположение. Если другие мужчины — «А», а он нет, тогда он не мужчина, он, наверное, пидор. Поэтому он старается подтвердить свою «Мужественность», пытаясь во всем походить на других мужчин. Непохожесть других мужчин, как и его собственная, пугает его; это значит, что они пидоры, которых нужно всячески избегать, поэтому он добивается, чтобы остальные мужчины подчинялись общим правилам.

Самец осмеливается быть самобытным настолько, насколько приемлет свою пассивность и свое желание быть женщиной, свою голубизну. Дальше всех от мужчин — трансвестит, но и он, несмотря на свои отличия, абсолютно похож на других трансвеститов, он функционален, у него есть самость: он женщина. Он старается избавиться от своих тревог — но индивидуальности как не было, так и нет. Не вполне уверенный, что он женщина, сильно сомневаясь, что удалось ею стать, он невольно подчиняется стереотипу мужского восприятия женщины, превращаясь в набор претенциозных ужимок.

Чтобы удостовериться, что он — «Мужчина», самец должен быть уверен, что самка — «Женщина», противоположность «Мужчине», а значит, женщина должна вести себя как пидор. И Папочкина Дочурка, чьи женские инстинкты искорежены с малолетства, легко и послушно приспосабливается к этой роли.

Авторитеты и правительство