Затерянные в смерти

Почва без единого сорняка была, как и следовало ожидать, тучной, мягкой и упругой благодаря примесям глины – то есть просто идеальной для копания. Я пробыла собакой уже почти неделю и теперь не могла понять, как это от меня укрылось и осталось до сих пор неизведанным это ни с чем не сравнимое удовольствие – копаться в земле. Ощущение было захватывающим, ведь можно было использовать не только четыре лапы, но и каждый мускул своего нового тела. Восторг, настоящий восторг! Но приятнее всего было видеть, как становятся все выше кучки земли, из которых торчали корни, стебли и цветы. Как летят комья на дорожку сзади меня, нарушая изысканный геометрический рисунок. И зачем, собственно, останавливаться на союзе вербены и кореопсиса? Прямо рядом с ними росли папоротник и хоста, предлагая глазу отдохнуть от многоцветья клумб, созерцая их пышную зелень, а чуть дальше поднимались высокие стебли пеннисетума – вот это будет достойная победа. Радостное возбуждение переполняло меня. Первый кустик хосты удалось вырвать так легко, что я совершила ошибку: позволила себе радостно залаять. Смотрите, лежит себе совсем мертвый! И это – моих лап дело! Я принялась за его соседа – какое-то пестрое растение из тех, что я все равно никогда не любила. Но оно не поддавалось! Что это? А ну же, давай! Умирай, как положено, глупое никчемное растение!

– Эй!

И откуда она только появилась? В руках у Моники была телефонная трубка, в которую она быстро произнесла:

– Перезвоню позже. У меня в саду какая-то собака… – прищурившись, она разглядела, кто перед ней. – Сонома?

Черт побери!

Моника побежала ко мне, но я сумела отпрыгнуть. Она снова попыталась дотянуться, но я опять увернулась. Забавная вышла игра. Она смотрелась очень глупо, а я была сама грация на четырех лапах. Мне все время удавалось увернуться в последний момент. «Моника оказалась лузером», – подумала я, очередной раз уворачиваясь от руки, пытающейся схватить меня за ошейник. Тогда Моника сменила тактику. Она решила попытаться меня уговорить и протянула вперед руку:

– Ну же, собачка, все в порядке. Пойдем со мной! Сонома. Ко мне!

Черт бы ее побрал!

Так мы и кружили друг вокруг друга вдоль зарослей кустов, пока я не заметила – слишком поздно, – что Моника оказалась между мной и воротами, отрезая мне путь к отступлению. Секунду спустя она дотянулась до щеколды и заперла калитку.

Я была в ловушке.

Черта с два поймаешь! Я и через забор могу перепрыгнуть! Смотри!

Но забор был высотой фута четыре и с наконечниками в виде острых пик на каждом чугунном столбике. Я представила себя повисшей на заборе, нанизанной на эти самые пики.

«Ну ладно, ты меня поймала», – мысленно сказала я Монике и легла на горячие кирпичи дорожки. – И что же ты станешь делать теперь?»

Моника отвела меня в ванную. Не знаю, почему я ей это позволила. Отчасти виной тому была усталость, отчасти моя неуверенность в том, что я и вправду являюсь агрессивной собакой. Что-то подсказывало, что я вряд ли рискну зайти дальше зловещего рычания. Полаять, порыться как следует в земле – это было по мне. Я даже посмотрела внимательно на лодыжку Моники, когда она вела меня в дом, и представила, как мои зубы впиваются в эту загорелую кожу, как Моника вскрикивает от боли, представила вкус крови на зубах. И тут же поняла, что не могу этого сделать. Я вам все-таки не вампир, а ретривер.

– Сэм? Это Моника, – Моника была на кухне, но я отлично слышала ее голос через запертую дверь ванной. – Я пыталась дозвониться тебе домой, но ты, наверное… О, о, извини… не хочу тебя задерживать. Только хотела сказать, что Сонома у меня. Сонома. Нет, это она здесь… Значит, ей удалось выбраться, – легкий смешок.

Я ждала, когда же упадет топор.

– Понятия не имею. Может быть, ты оставил… О, с ней все в порядке. Чувствует себя как ни в чем не бывало. Не знаю. Не знаю, это так… Никаких проблем. Я дома весь день, ты можешь заехать за ней в любое время… Ну конечно, удобно. О’кей, Сэм, мы… Всегда рада тебя видеть, до встречи. О, даже не думай об этом. Пока!

Она принесла мне миску с водой. Она дала мне половинку тоста с арахисовым маслом. А через час она даже выпустила меня.

О, какие откровенные манипуляции! Но меня ей ни на секунду не удалось сбить с толку. Я немного побегала по дому, чтобы все обнюхать, потом легла на кушетку в гостиной, с удовольствием вытянув грязные лапы. Ну, Моника, что ты на это скажешь? Уперев руки в бока, Моника сокрушенно покачала головой, изображая отчаяние. Не впечатлившись, я свернулась калачиком и задремала.

Проснувшись, я увидела благоухающую духами Монику в чистой одежде и с макияжем, сметающую метелкой из перьев пыль с мебели. Метелка из перьев! Я оглядела комнату. На стенах было множество фотографий, в основном улыбающихся близнецов. Она еще и фотограф? Моника посмотрела на часы, и в эту самую секунду раздался звонок в дверь. Я спрыгнула с кушетки.