Затерянный исток

И Иранна соглашалась… Чего же ей недоставало? Они бы поженились и жили бы в типичном союзе, а он бы посещал ее покои. Без излишней пылкости и не слишком часто, но так куда надежнее. Иранна, в отличие от Амины, с которой его сплачивало куда больше воспоминаний, всегда отзывалась на слова, зароненные им в редком желании взаимодействия. Амина же была сродни ему и отторгала этим.

Амина, как прикованная, восседала на почетном месте рядом с Оей, будто не спускавшей и с нее искоса устремленных на сына глаз. Амина пыталась распознать ее настроение, глухое. В сложившемся положении наследница славной династии не видела ничего для себя лесного. Кусок баранины на базаре… Этана мельтешил где-то внизу, периодически посматривая на нее. Свежий и сладостный ветерок, как тонкий дух затерянных в песках преданий. Окунуться в лен его волос жаждалось теперь необратимо.

А внизу нарастала бойня между названными братьями. Арвиум, Галла и добрый десяток игроков куда слабее до синяков пинали тяжелый мяч, сделанный из эластичного иноземного материала. Кому-то он уже угодил в голову, и стражники вынесли несчастного с содержимым черепа на тунике. Собранность Арвиума, от которого исходило что-то тревожащее, и нацеленность на победу сверлили глаза всем присутствующим. Многие из тех, кому не было все равно, втайне болели за этого выскочку с тонкой талией.

По мере выбывания игроков, которых мяч коснулся в любом месте, кроме бедер, нарастал и азарт зрителей, и тревога Ои, ревностно следящей за каждым верным движением Арвиума. Казалось, даже сама застопоренность душного песчаного воздуха замедляла время еще больше.

И вот неразлучные с детства мальчишки, разделенные не несправедливостью наказаний и не собственнической детской ревностью, а измаранным желанием ухватить кусок получше, со всех сторон опасаясь противодействия и неодобрения, одни остались на игровом поле и танцевали смертельную свистопляску забавы ради под взором будущих матерей, которым предполагалось ликовать от преступности неоправданной бойни.

Забив победный мяч прямиком в плечо Галлы, Арвиум издал победоносный рев и рухнул на колени. Затем поднял мяч, испачкав его сочащейся из пальцев кровью. Оя побагровела, не обращая внимание на держащегося за распухающее плечо сына, с отчаянной ненавистью одарившего названного брата очередным свирепым взглядом.

– Выродок, – процедила царица.

Вытерев заостренное от запаха схватки лицо, Арвиум походкой победителя направился к Амине и поклонился ей со всей силой вызова и опасности, исходящей от каждого его предложения. Иранна, должно быть, бывала впечатлена подобной развязностью, а Амина испытала ужас. Не хотелось ей остаться наедине с этим затронутым тлением могущества незнакомым переродком. Ее лизнула тоска по насмешливому Арвиуму ее юности, пусть и слишком полному соком для праведности.

– Побеждает сильнейший. Династии на том и вырождаются, – бросил Арвиум в сторону Ои, будто окончательно снимая ее со счетов.

Он поднял руки вверх и издал победный клич, купаясь в одобрительных возгласах зрителей.

В зеркальной тишине слышно было, как Оя приподнялась на своем кресле. Биение ее сердца на шее видели даже сидящие поодаль. Арвиум бесстыже воззрился на нее. Оя не произнесла ни слова.

32

Очнувшаяся Амина сбежала вниз и догнала Арвиума в коридоре между ареной и рынком, вцепившись ногтями в его спину.

– Что ты наделал?! Зачем?!

Он с яростью оттолкнул ее исступленность, порвав ей верх рубашки. Она дрожащими пальцами подобрала рваные края ткани, но не отступила. От него пахло потом и влагой. Он рассмеялся, запутанный и лживый образ мужчины, за которым можно укрыться. Рассыпающийся при малейшем к нему прикосновении.

– Почему ты хочешь жениться на мне? – спросила Амина спокойнее, напоровшись на отсутствие ответной горячности. Она знала, что его не проймешь взрывами нрава. – Я для этого не гожусь.

– Может, именно поэтому.

Амина сжала глаза.

– А как же ваша любимая сказочка о неискушенной деве, которая будет счастлива просто так, без всяких условий? С которой можно вытворять что угодно, а она и не поймет, что это преступно?

– Ты перерабатываешь мир под свой, какой-то сгущенный. Однобокий.

Его охватило давно зарождающееся смутно-колющее чувство спора с человеком, видящим больше него. Но Арвиум предпочел не задерживаться на этом. В его понимании ее преследовала некая недоразвитость, приводящая к бросанию подобных высказываний. И недоразвитость эту нужно было излечить. В целях очищения, улучшения народонаселения.

Амина перевела на него мерзлый взгляд, соскользнувший было в тень от его впечатляющей фигуры. Ее тепло, только что выплескивающееся в эссенции возмущения, померкло.

– Так быть не может… Нужны предпосылки, – прошептала Амина, холодея.

– Предпосылки всегда таковы, что правит сильный.

Амина с болью смотрела ему в самую суть.

– Ты хочешь блага для других? – выдохнула Амина то, что так давно свербело. – Или дело лишь в твоих амбициях?