Затворники

Я не знала, полагалось ли мне знать, кто такой Стивен Кетч, но промолчала, надеясь, что она продолжит и мне не придется раскрывать свое невежество.

– Это личное поручение Патрика. Не для музея.

Рейчел выглядела раздраженной, и мне казалось, что после того ужина с Аруной отношения между ней и Патриком стали более напряженными, поскольку он ввел меня в курс дела. Мне стало интересно, как она себя чувствует теперь, когда баланс нарушен. Я ничего не сказала, и Рейчел подняла на меня глаза, ожидая ответа.

– Извини, – произнесла я. – Я не знаю, кто такой Стивен Кетч.

Рейчел вздохнула и посмотрела на мелькающие за окном машины здания.

– Увидишь, – пообещала она.

* * *

Джон вез нас в направлении моста Куинсборо мимо множества зданий со швейцарами у высоких дверей, а затем остановил машину. Отсюда нам был виден квартал Саттон-Плейс, выстроившийся вдоль пролива Ист-Ривер. Это было одно из тех немногих мест, где город давал тебе возможность дышать, позволял зданиям отступить на задний план, а небу – одержать верх над застройкой. Я последовала за Рейчел дальше вдоль квартала, но прежде чем мы дошли до реки, она остановилась перед железными воротами, обрамленными двумя кирпичными нишами и увенчанными кованой решеткой. С черной цепи свисал викторианский фонарь.

Это выглядело почти как проулок. Небольшая щель между зданиями, которую я могла бы и не заметить, если б не шла пешком и если б меня не привел туда кто-то, знающий, где искать. Это было неприметное и красивое место. Оно было хорошо спрятано, но если уж попалось на глаза, то трудно было отвести взгляд – укромное и старинное, оно резко отличалось от оживленных кварталов, мимо которых мы проезжали по дороге на юг. Рейчел позвонила в колокольчик слева от ворот, и в глубине проулка, за очередной дверью, послышался звонок. Никто не вышел нам навстречу, но ворота зажужжали, приоткрываясь, и Рейчел протиснулась внутрь. Мы шли по дорожке, пока не оказались перед стеклянной дверью с надписью «Редкие книги и антиквариат Кетча», выведенной вручную золотыми буквами.

Интерьер оказался совершенно не таким, как я ожидала. Здесь было темно, потолок низко нависал над головой. Все было заставлено множеством старинных стеклянных бутылок, на полу стопками лежали картины. Каждый свободный сантиметр стены был занят книгами, некоторые из них – в стеклянных шкафах. В задней части магазина гудел кондиционер, а по углам работали вентиляторы, с жужжанием гоняя прохладный воздух. Повсюду стояли различные предметы – кресло эпохи Людовика XIV, сине-белая ваза, статуэтка, оловянная безделушка.

За большим дубовым столом в глубине комнаты сидел невысокий широкоплечий человек – как я предположила, это и был Стивен – и делал записи в бухгалтерской книге. Я остановилась, чтобы взглянуть на стеклянные витрины, где дешевые точечные лампочки освещали дорогостоящие изделия: горсть старинных колец с настоящими драгоценными камнями, бирки на них были перевернуты, цены скрыты. Я задержала взгляд на золотом кольце с гладким красным камнем в центре, неограненным, простым. Судя по виду, оно могло быть древним, римского происхождения.

В Уолла-Уолла антикварные магазины были полны пыльного сельскохозяйственного оборудования и мебели, выцветшей под жарким западным солнцем. Время от времени попадались вещи, которые совершили путешествие на восток вместе со своим первоначальным владельцем: сундук, расписанный цветами, или зеркало, потемневшее от старости. Но в основном предметы, считавшиеся там антикварными, на самом деле были совсем новыми – пятьдесят лет, может быть, сто. Здесь были изделия семнадцатого века, картины, датированные временем до открытия первых переселенческих троп на запад от Индепенденса в штате Миссури.

С момента приезда в Нью-Йорк я ни на что не тратила деньги – не считая карточки «Метрокард» и продуктов, – но в этом антикварном магазине мне стало интересно, какие суммы скрываются на обратной стороне бирок. Краем глаза я увидела, как Рейчел последовала за Стивеном через дверь в дальней части комнаты; потом сквозь тонкие довоенные стены услышала, как они поднимаются по короткой лестнице. Оставшись в магазине одна, я взяла с полки книгу и обнаружила, что это первое издание «Оливера Твиста». Я поставила ее на место и подошла ближе к столу Стивена.

В глубине магазина беспорядок стал еще более ошеломляющим, и я представила, как Стивен живет, словно зверек в норе, в этом уютном гнездышке из антиквариата и редких книг, где ему тепло и комфортно. Я заглянула в его бухгалтерскую книгу, где предметы и цены были записаны мелким шрифтом. «Реликварий, Святой Илия, 6800 долларов», – прочитала я, но тут дверь открылась, и вошли Стивен с Рейчел. Она держала в руках коробку, обернутую зеленой лентой.

– Есть ли здесь что-то, что вы хотели бы посмотреть? – спросил Стивен. Это была вполне доброжелательная просьба, без намека на порицание, несмотря на то, что он только что поймал меня на подглядывании.

– У вас собраны замечательные вещи, – сказала я.

Он посмотрел на Рейчел, и та кивнула.

– Позвольте мне показать вам некоторые.